ОК-16: итоги игры

[*КнижниК*]

Общие результаты:

Команда	I этап	II этап	III этап	IV этап	Задание	Всего
ОК Автостопом по Галактике 2016	77	84	54	-	30	245
ОК Джанни Родари 2016	52	59	60	-	30	201
ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016	56	55	63	56	30	260
ОК Линия грез 2016	61	60	61	56	30	268
ОК Маятник Фуко 2016	48	53	50	-	30	181
ОК Цветок Камалейника 2016	106	79	84	67	30	366
ОК Школа в Кармартене 2016	98	102	72	66	30	368

Итоги по местам

Место	Команда	Баллы
1	ОК Школа в Кармартене 2016	368
2	ОК Цветок Камалейника 2016	366
3	ОК Линия грез 2016	268
4	ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016	260
5	ОК Автостопом по Галактике 2016	245
6	ОК Джанни Родари 2016	201
7	ОК Маятник Фуко 2016	181

Поздравляем победителей!

код

<a href="http://bfb-1.diary.ru/"><img src="http://storage4.static.itmages.ru/i/16/1213/h_1481612232_7480053_e7c5d2abfc.png" alt="1 место"></a>

код

<a href="http://bfb-1.diary.ru/"><img src="http://storage5.static.itmages.ru/i/16/1213/h_1481612233_7442344_f5b35ee3ab.png" alt="2 место"></a>

код

<a href="http://bfb-1.diary.ru/"><img src="http://storage3.static.itmages.ru/i/16/1213/h_1481612231_4785518_4aaec6566a.png" alt="3 место"></a>

И спасибо, что были с нами этой осенью!

@темы: ОК-2016, Итоги

---

ОК-16: итоги этапов

[*КнижниК*]

Результаты каждого этапа вы могли видеть в таблицах по тегу "Статистика", а количество и распределение читательских голосов - в сообществе Осенний Книголюб: голосование.

Лидеры этапов:

I этап
1 место — ОК Цветок Камалейника 2016
2 место — ОК Школа в Кармартене 2016
3 место — ОК Автостопом по Галактике 2016
4 — ОК Линия грез 2016
5 — ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016
6 — ОК Джанни Родари 2016
7 — ОК Маятник Фуко 2016


II этап

1 место — ОК Школа в Кармартене 2016
2 место — ОК Автостопом по Галактике 2016
3 место — ОК Цветок Камалейника 2016
4 — ОК Линия грез 2016
5 — ОК Джанни Родари 2016
6 — ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016
7 — ОК Маятник Фуко 2016

III этап

1 место — ОК Цветок Камалейника 2016
2 место — ОК Школа в Кармартене 2016
3 место — ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016
4 — ОК Линия грез 2016
5 — ОК Джанни Родари 2016
6 — ОК Автостопом по Галактике 2016
7 — ОК Маятник Фуко 2016


IV этап

1 место — ОК Цветок Камалейника 2016
2 место — ОК Школа в Кармартене 2016
3 место — ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016 и ОК Линия грез 2016

@темы: ОК-2016

---

ОК Автостопом по Галактике 2016: Деанон

[ОК Автостопом по Галактике 2016]

Название работы Форма Автор | Бета Поэзия вогонов Сет порошков  kami_megumi,  Чандра Жутко великий парень Драббл  kami_megumi  Чандра Фирменное Блюдо Мини  kami_megumi  Чандра Веселая жизнь артера Арт  llsonya Просто скоро наступит конец света Арт  Эиринн Вы удовлетворены лечением? Арт  llsonya Параноид-андроид Арт  llsonya Безалкогольный Пангалактический Грызлодёр Рецепт коктейля  kami_megumi  Чандра Киты и герань Фанмикс  kami_megumi Челлендж был обречен Хэндмейд  Чандра Вселенная, время и все такое (кроме чая, пожалуй) Макси  kami_megumi,  Чандра  Чандра Оформление выкладок  kami_megumi,  Чандра Верстка  kami_megumi

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Автостопом по Галактике 2016

---

ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016: Деанон

[ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016]

Длинное заключительное слово по старинному морскому обычаю, когда нужно наступить врагу на грудь и с умным видом рассказать о чем-то с моралью, примерами, введением и заключением в трех частях

«Мы делим добычу по пиратским законам: всем поровну»

Как обычно и бывает, наша команда собралась спонтанно, за несколько часов до окончания набора. Никто не собирался отправляться в путешествие, полное опасностей и испытаний, каждое из которых в чем-то не уступает Сцилле и Харибде, но случилось так, что паруса были подняты и отступать было поздно. Целый час мы судили и рядили, куда же мы направимся: может быть, к Николаю Васильевичу Гоголю? Или в Москву тридцатых годов к Михаилу Булгакову и бурному писательскому быту в реальности и книгах тех лет? Или, вспоминая о прошлом, в неизведанные до конца истории Роберта Льюиса Стивенсона?
Но именно в этом ноябре хотелось чего-то иного. Хотелось показать, каким обманчивым может быть море. И еще то, что не убежишь от себя, даже если отправишься на край света. И настоящих пиратов. И подлинную тоску по приключениям. Но, прежде всего, мы хотели показать, что море не то, чем кажется. И особенно хорошо это видно из названия нашей команды.
Спасибо всем, кто был с нами, и спасибо прекрасной команде!

I этап (тексты малых форм)

"Арабелла" - Nunziata, бета - Анонимный Доброжелатель
Восьмое путешествие - Quiterie
Выгодный фрахт - Дейдре, бета - Quiterie
Подарок моря - Quiterie
Договор с дьяволом - Quiterie

II этап (визуал)

I will find you - Nunziata
За мгновение до... - Кетильви
Память о парусах - Кетильви

III этап (челлендж)

Список кораблей - Кетильви
Капитан, мой капитан! - Кетильви
Который час, капитан? - Кетильви
История раба, который стал королем пиратов - переводчик Quiterie
Внучка Великого Могола - переводчик Quiterie
Джадди, малайский пират - переводчик Quiterie

IV этап (текст крупных форм)

Возвращение домой - Quiterie

- драббл "Арабелла" - клип I will find you

- мини Выгодный фрахт

- коллаж За мгновение до... - сет аватар Память о парусах - фанмикс Список кораблей - гадание Капитан, мой капитан! - флеш-часы Который час, капитан? А также: все оформление и верстка.

- мини Восьмое путешествие - мини Подарок моря - мини Договор с дьяволом - перевод История раба, который стал королем пиратов - перевод Внучка Великого Могола - перевод Джадди, малайский пират - миди Возвращение домой И еще: легкий бетинг, тексты поста-заявки и деанона, а также ответы в комментариях.

Наши великие достижения:

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016

---

ОК Цветок Камалейника 2016: Деанон

[ОК Цветок Камалейника 2016]

Вьются лозы синие, смыкаются цветы алые, в Летопись Изначальную новые страницы вписаны. О том, что было, о том, что могло бы быть. О тех, кто выбрал свой путь, о тех, кто чужие пути изменить пытался.
Наша глава окончена, точки поставлены, перья отложены.
Наша глава окончена, наше время истекает, мы сказали всё, что могли.
Наша глава окончена, теперь тебе брать перо, протягивать руку, помогать, подсказывать, рассказывать…
Мы -

Лоза.

Лоза.

Этап	Работа	Авторы
Пост-заявка	Текст	morrodel
	Графическое оформление	Арктика
	Верстка здесь и далее	Mirra.
I этап. Тексты малых форм	Приключения иггрианцев в России	morrodel Бета - lajtara13
	Одна из редких встреч	Арктика Бета - morrodel, lajtara13
	Страдания одного Взывающего	morrodel
	Прощённый	lajtara13 Бета - morrodel
	Ненависть про запас	Арктика, morrodel Бета - morrodel, lajtara13
	Восемьсот девятнадцатая встреча	lajtara13 Бета - morrodel
	Иггрова пекарня	lajtara13, кэцхен_восемь_жизней_назад, morrodel
II этап. Визуальная выкладка	Замечтался	Юкари
	Невеста Иггрова	Mirra.
	Kamaleynik: revolution.	Монтаж, золотые руки и эпические взрывы - Mirra. Фанкаст, кадры - morrodel (Брент), lajtara13 (Архайн) и Арктика (Радда, ЭрТар). А Джай Курякин это уже почти канон
	Спокойствие, только спокойствие	Арктика, morrodel
III этап. Челлендж	Страдания одного Взывающего (аудиофик)	h-h-o
	Гадкый мух!	h-h-o
	Камалейный цвет	morrodel
	Иггровы задачки	morrodel
	Дорога	lajtara13 Оформление - Арктика
IV этап. Тексты крупных форм	Прорастёт тугою лозой	morrodel
	Матерь богов	morrodel
Бонус	Иггров чат	Команда
	Иггров цитатник	morrodel

Ты – побег, кем ты станешь – цветком, корнем, шипом – тебе выбирать.
Ты –

побег.

побег.

Взять себе

<a href="http://bfb-1.diary.ru/p211309446.htm"><img src="http://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2016/12/5d837738bf18d047d6a8276880312bd8.png" alt="ОК Цветок Камалейника 2016" ></a>

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Цветок Камалейника 2016

---

ОК Линия грез 2016, деанон

[ОК Линия грез 2016]

Наш катер наконец-то достиг Грааля. Спасибо всем, кто поддерживал нас в этом путешествии и просто следил со стороны. Однако мы не прощаемся, потому что всегда есть вероятность начать путь заново.

Пост-заявка
Текст	Любава21 Бета — Куклёныш)))
Баннеры, аватарки, ссылки	Любава21
Тексты малых форм
Ошибки и не-ошибки	Любава21 Бета — Xenya-m
Правильный выбор	Любава21 Бета — Xenya-m
Горячий песок	Любава21 Бета — Куклёныш)))
Благородство и подлость	Z-I Бета — Куклёныш)))
Телохранитель	midory09 Беты — Куклёныш))), Xenya-m
О сходстве и различиях	Z-I Бета — Xenya-m
Преклонение	Z-I Бета — Xenya-m
Он был хорошим малым	Любава21 Бета — Xenya-m
Враги	Z-I Бета — Xenya-m
Вдвоем	Любава21 Бета — Xenya-m
Другой	Любава21 Бета — Xenya-m
КМП	Z-I Бета — Xenya-m
Визуал
Чужие	Любава21
Мир приключений	Z-I
Игры и звезды	Любава21
Почитать вам из классики?	Любава21
Маржан	Любава21
Он и она	Любава21
Но я помню	Любава21
От Терры до Грааля	Любава21
Один шаг	Любава21
Просто котик	Любава21
Челлендж
Браслет для Рашель	Любава21
Трофей	Любава21
Такого нет даже у Ван Кертиса	Любава21
Агат учится	Любава21
Звезды и планеты	Любава21
Это любовь	Любава21
Ксенофилия из лав	Любава21
Я тебя ненавижу	Любава21
Миди
Кто присмотрит за тобой лучше, чем я?	Любава21 Бета — Беты — Куклёныш))), Xenya-m

 Любава21
Капитан, идейный вдохновитель
Райтер, коллажист, крафтер

Пост-заявка
Текст, баннеры, аватары, ссылки

Тексты малых форм
Ошибки и не-ошибки
Правильный выбор
Горячий песок
Он был хорошим малым
Вдвоем
Другой

Визуал
Чужие
Игры и звезды
Почитать вам из классики?
Маржан
Он и она
Но я помню
От Терры до Грааля
Один шаг
Просто котик

Челлендж
Браслет для Рашель
Трофей
Такого нет даже у Ван Кертиса
Агат учится
Звезды и планеты
Это любовь
Ксенофилия из лав
Я тебя ненавижу

Миди
Кто присмотрит за тобой лучше, чем я?

 midory09
Райтер

Тексты малых форм
Телохранитель

 Xenya-m
Бета

Тексты малых форм
Ошибки и не-ошибки
Правильный выбор
Телохранитель
О сходстве и различиях
Преклонение
Он был хорошим малым
Враги
Вдвоем
Другой
КМП

Миди
Кто присмотрит за тобой лучше, чем я?

 Z-I
Райтер, виддер

Тексты малых форм
Благородство и подлость
О сходстве и различиях
Преклонение
Враги
КМП

Визуал
Мир приключений

 Куклёныш)))
Бета

Пост-заявка
Текст

Тексты малых форм
Горячий песок
Благородство и подлость
Телохранитель

Миди
Кто присмотрит за тобой лучше, чем я?

<div align="center"><img src="http://i.imgur.com/g71g8U2.png"  width="450" alt="додали"></a></div>

<div align="center"><img src="http://i.imgur.com/IrwrVqe.png"  width="450" alt="не додали"></a></div>

<div align="center"><img src="http://i.imgur.com/8q6PN1C.png"  width="450" alt="читал"></a></div>

<div align="center"><img src="http://i.imgur.com/uOOl5mu.png"  width="450" alt="голосовал"></a></div>

<div align="center"><img src="http://i.imgur.com/UGEl7Rr.png"  width="450" alt="комментировал"></a></div>

<div align="center"><a href="http://bfb-1.diary.ru/p211308773.htm"><img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/196548/420423512.0/0_187ddf_32372797_X5L" width="450px;" alt="деанон"></a>

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Линия грез 2016

---

ОК Школа в Кармартене 2016: Деанон. Пост 1 (деанон по авторам)

[ОК Школа в Кармартене 2016]

На батуте в скриптории для вас скакала смиренная братия
монахов-летописцев монастыря св. Беаты Стултики (Beata Stultica).

	тереза батиста Автор: Метаморфозы; Сердца трех. Именная ачивка
	kasmunaut Автор: Список педсостава (перевод с огама); Бесконечное превращение. Бета: Тэмари; Нуидо; Дайсё; ...vndar; Сердца трех; Остров плодов; Гносеология безысходности; Гомеровы муки, или Рождение «Илиады»; Споры о виски; Gaudeamus igitur; In perpetuum et unum diem; Циклический миф профессора Курои; Первый закон термодинамики. Именная ачивка
	kami_megumi Автор: Вступительная речь Мерлина; Список педсостава (перевод с огама); Тэмари; Нуидо; Дайсё; ...vndar; Остров плодов; Гносеология безысходности; Гомеровы муки, или Рождение «Илиады»; Споры о виски; Разгадай кеннинги (составитель кеннингов); Путь в Кармартен; Gaudeamus igitur; In perpetuum et unum diem; Циклический миф профессора Курои; Первый закон термодинамики. Верстка выкладок команды. Именная ачивка
	llsonya Автор: Оформление выкладок команды; Список педсостава (перевод с огама); Сувенирная лавка; Тяжело в ученье; Как доктор Мак Кархи и первокурсник Бервин для профессора Мерлина древнюю поэму восстанавливали; Заметки о том, как в Кармартене кино снимали; Увлечённая натура; Пожелания преподавателей; Путь в Кармартен; Каприкорнотека. Бета: Тэмари. Именная ачивка
	SummerAlice Автор: ...И дольше века; Лекарство от оспы. Именная ачивка
	Гэндальф Голубой, совратитель гномов Автор: Вечерние максимы; Путь в Кармартен; Авалон. Бета: Список педсостава (перевод с огама). Именная ачивка
	Мошка* Автор: Список педсостава (перевод с огама); Разгадай кеннинги (составитель ответов). Бета: Тэмари; Гомеровы муки, или Рождение «Илиады». Именная ачивка
	sige_vic Бета: Остров плодов; Гносеология безысходности; Гомеровы муки, или Рождение «Илиады». Именная ачивка
	Аринта Бета: Тэмари; Нуидо; ...vndar; Гносеология безысходности. Именная ачивка
	~Chessi~ Автор: Разгадай кеннинги (код, дизайн). Верстка выкладок команды. Именная ачивка
	Тайсин Автор: Верстка выкладок команды. Именная ачивка

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Школа в Кармартене 2016

---

ОК Школа в Кармартене 2016: Деанон. Пост 2 (деанон по работам + сувениры)

[ОК Школа в Кармартене 2016]

Название работы	Форма	Автор | Бета
Вступительная речь Мерлина	Текст	kami_megumi
Список педсостава (перевод с огама)	Арты, текст	llsonya,  Мошка*,  kami_megumi,  kasmunaut	Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Метаморфозы	Стихи	тереза батиста
Сувенирная лавка	Аватарки и баннеры	llsonya
Тэмари	Драббл	kami_megumi	kasmunaut,  Аринта,  llsonya,  Мошка*
Нуидо	Драббл	kami_megumi	Аринта,  kasmunaut
Дайсё	Драббл	kami_megumi	kasmunaut
...vndar	Драббл	kami_megumi	kasmunaut,  Аринта
Сердца трех	Драббл	тереза батиста	kasmunaut
Бесконечное превращение	Драббл	kasmunaut	-mummi-
Остров плодов	Мини	kami_megumi	sige_vic,  kasmunaut
Гносеология безысходности	Мини	kami_megumi	sige_vic,  kasmunaut,  Аринта
Гомеровы муки, или Рождение «Илиады»	Мини	kami_megumi	sige_vic,  kasmunaut,  Мошка*
Тяжело в ученье	Комикс	llsonya
Как доктор Мак Кархи и первокурсник Бервин для профессора Мерлина древнюю поэму восстанавливали	Комикс	llsonya
...И дольше века	Комикс	SummerAlice
Заметки о том, как в Кармартене кино снимали	Сет скетчей	llsonya
Увлечённая натура	Арт	llsonya
Лекарство от оспы	Арт	SummerAlice
Вечерние максимы	Сет аватар	Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Пожелания преподавателей	Сет мгновенных вылупляшек	llsonya
Споры о виски	Рецепты коктейлей	kami_megumi	kasmunaut
Разгадай кеннинги	Флэш-игра	~Chessi~,  kami_megumi,  Мошка*
Путь в Кармартен	Фанмикс	Гэндальф Голубой, совратитель гномов,  kami_megumi,  llsonya
Gaudeamus igitur	Миди	kami_megumi	kasmunaut
In perpetuum et unum diem	Миди	kami_megumi	kasmunaut
Каприкорнотека	Сет артов	llsonya
Авалон	Фанмикс	Гэндальф Голубой, совратитель гномов
Циклический миф профессора Курои	Драббл	kami_megumi	kasmunaut
Первый закон термодинамики	Мини	kami_megumi	kasmunaut
Оформление выкладок	llsonya
Верстка	Тайсин,  ~Chessi~,  kami_megumi

<div align="center"><a href="http://bfb-1.diary.ru/?tag=5472030"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/4/0/5/3405639/84661281.png" alt="баннер"></a></div>

Ответы на игру «Разгадай кеннинги»

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Школа в Кармартене 2016

---

ОК Джанни Родари 2016: Деанон

[ОК Джанни Родари 2016]

Поль Валери сказал: «Если заглянуть поглубже, нет такого слова, которое можно было бы понять до конца». То же говорит и Виттгенштайн: «Слова подобны верхнему слою воды над омутом».
Чтобы сочинять истории, нужно как раз и нырять под воду.
Джанни Родари, «Грамматика фантазии»

Дорогие читатели!
Мы хотели показать Страну Фантазии чудесного писателя Джанни Родари во всем ее многообразии. Конечно, удалось охватить лишь самую малость, но надеемся, что что-то пришлось вам по душе!
Спасибо вам!
Дорогие орги и участники! Спасибо вам за игру!

Пост-заявка и остальное

Работа	Автор
Сбор ссылок, баннер для поста-заявки, оргвопросы, сбор выкладок, деанон	Akitosan
Оформление и шаблон верстки	Tear-san
Идея команды и текст	Василиск в орешнике

Тексты малых форм

Работа	Автор
Как Джованнино покатался на белом медведе	автор: Василиск в орешнике, беты: Akitosan, Седьмая Вода
Чем пахнет фея	автор: Василиск в орешнике, беты: Akitosan, Седьмая Вода
Неудачные гастроли	автор: Василиск в орешнике, беты: Akitosan, Седьмая Вода
Инопланетный коммунизм	автор: Василиск в орешнике, беты: Akitosan, Седьмая Вода
Плоды революции	автор: Akitosan, бета: Седьмая Вода
Завтра их казнят	авторы: Akitosan и Клевер по идее Клевер, бета: Седьмая Вода

Визуальная выкладка

Работа	Автор
Как хорошо иметь сердце!	Василиск в орешнике
В открытом космосе	Василиск в орешнике
Ложная красота	Василиск в орешнике
В стране фантазии	идея: Василиск в орешнике, автор: Akitosan

Челлендж

Работа	Автор
Обыкновенная луковка	автор: Василиск в орешнике фото: Василиск в орешнике и Akitosan
В путь!	Василиск в орешнике, фото: Akitosan и Василиск в орешнике
Звездный Кот	Василиск в орешнике
Вперёд, рабочий народ!	Akitosan и Василиск в орешнике

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Джанни Родари 2016

---

ОК Маятник Фуко 2016: Деанон

[ОК Маятник Фуко 2016]

Однако я моментально понял, что отворачиваться от Маятника, свисающего со свода, и размышлять вместо этого о своде – то же самое, что зарекаться от родника, но пить из источника.
Умберто Эко, «Маятник Фуко»

Я считаю, что это приучение к мысли о неотвратимости судьбы и неизбежности смерти – одна из самых главных функций литературы. Возможно, есть и другие, но сейчас они не приходят мне на ум.
Умберто Эко, «О литературе»

Только для себя мы пишем одну-единственную вещь: список покупок, чтобы не забыть, что нужно купить, а возвратившись из магазина, порвать и выбросить его за ненадобностью. Любой другой текст мы пишем,
чтобы что-то кому-то сказать.
Умберто Эко, «Как я пишу»

Дорогие все! Если честно, мы думали, что ОК-2016 не состоится, однако в последний день набора нашли в себе силы и приложили все усилия, чтобы свершилось задуманное нами еще зимой. 19 февраля 2016 года ушёл из жизни великий Умберто Эко и наша команда - скромная дань его памяти.

Дорогие читатели! Спасибо, что вы у нас были! Спасибо тем, кто оставлял отзывы и читал молча, и тем, кто голосовал. Спасибо анону-мимокрокодилу, который тепло отозвался о нас во флудилке.

Дорогие орги! Спасибо, что провели эту игру. И отдельное спасибо за такой прекрасный вдохновляющий спецквест

Дорогие команды-участники! Спасибо, что вы пришли на игру и она состоялась.

Пост-заявка и остальное

Работа	Автор
подбор цитат, сбор ссылок, баннер для поста-заявки, оргвопросы, сбор выкладок, деанон	Akitosan
Оформление и шаблон верстки	Mycroft Arthur Holmes

Тексты малых форм

Работа	Автор
Вы знаете пароль?	автор: Akitosan, бета: Седьмая Вода
Десять земных потоков	автор: Akitosan, бета: Седьмая Вода
Игра в ассоциации	автор: Василиск в орешнике, беты: Akitosan, Седьмая Вода
Так продается счастье	автор: Akitosan, бета: Седьмая Вода
Они скоро будут здесь	автор: Akitosan, бета: Седьмая Вода

Визуальная выкладка

Работа	Автор
Маятник качнулся	Василиск в орешнике
Криптограмма	Василиск в орешнике
И все причастные тайн	Akitosan
Новые Ненужные Научные Проблемы (НННП)	идея: Василиск в орешнике, автор: Akitosan
Дадим золотой фон	Akitosan

Челлендж

Работа	Автор
Исида без покрывал	идея и фото: Akitosan; логотип издательства и подбор литературы: Василиск в орешнике; косплееры: котики пожелали остаться анонимными графоманами
Давайте о тамплиерах	Василиск в орешнике, фото: Василиск в орешнике и Akitosan
Где ты?	Akitosan

@темы: Деанон, ОК-2016, ОК Маятник Фуко 2016

---

Ура, деанон

[*КнижниК*]

Дорогие команды, напоминаем, что с 9.12.16 по 12.12.16 вы наконец можете выложить деанон и получить любовь своих читателей в аватарку.

Если команда не хочет деанониться публично, достаточно отправить список деанона на умыл организаторам (до 12.12.16).

@темы: Оргвопрос

---

ОК Автостопом по Галактике 2016: Внеконкурс (макси)

[ОК Автостопом по Галактике 2016]

Название: Вселенная, время и все такое (кроме чая, пожалуй) Переводчик: ОК Автостопом по Галактике 2016 Оригинал: The Corpse Maker, Universe, time and everything (except perhaps tea), разрешение на перевод получено Бета: ОК Автостопом по Галактике Форма: проза Размер: макси, 10470 слов Персонажи: Артур Дент, Зафод Библброкс, Форд Префект, Марвин Категория: джен Жанр: юмор, научная фантастика Рейтинг:PG-13 Краткое содержание: Широко распространено мнение, что Вселенная создана Богом, который не может даже доказать собственное существование. Но что если Вселенная создана депрессивным роботом? Размещение: После деанона с разрешения переводчика Глава 1: Несомненное начало Величайшие Ученые Вселенной разделяют общее мнение о времени*. Время, как они говорят, это совершенно непонятное черт-те что. Это верно, что не мешает им продолжать пытаться объяснить время, в основном из-за того, что так устроен их мозг. Во Вселенной множество разных мозгов. На планете Тэтчер, например, представители расы Черчилль (которые, по необъяснимому совпадению**, зовутся так же, как британский премьер-министр***) обладают самым странным видом мозга во всей вселенной. Он состоит из желтой жидкости, которая склонна испаряться через уши при высоких температурах. То, что климат на Тэтчер преимущественно тропический, объясняет раннее вымирание этой расы. Объединяет же мозги большинства видов во Вселенной та самая невероятная жажда любопытства. Мозг — в большинстве случаев — хочет быть занятым. Мозгу необходимо думать. Поэтому те, кто не пытается игнорировать такую жажду, неизбежно обнаруживают себя пытающимися ее утолить в погоне за определенным пониманием всех видов необъяснимых вещей, потому что только подобные вещи способны давать пищу для размышлений вечно. Эту жажду почти невозможно «отключить». По распространенному поверью, включение телевизора является способом отключения мозга. Конечно, это абсолютно неверно. Что в действительности происходит при включении телевизора, так это отключение давления в вашем мочевом пузыре до того общеизвестного момента, когда напряжение в фильме достигает своего пика и вы попросту не можете заставить ваши позывы совпасть с рекламой, посему пропускаете важный поворот сюжета, который никто вам не объяснит во время рекламы, потому что они сами пойдут в туалет, и никто не объяснит вам во время фильма, потому что тогда все пропустят новые важные повороты сюжета. Телевидение — зло. Все Великие Ученые согласны и с этим. Итак, они говорят, что время — это совершенно непонятное черт-те что. В процессе бесконечного поиска информации о времени все эти Великие Ученые нашли лишь один точный факт. Cтранный и не менее необъяснимый. Он гласит, что в начале времени стоял робот. Те, кто пытался объяснить эту определенность, в итоге сдались и выключили свой мозг глотком Пангалактического Грызлодера. Каждый из них, кроме, пожалуй, меня. Я попытаюсь объяснить. * * * Робот смотрел на новорожденную Вселенную очень критическим взглядом. Что-то начинало происходить. Крохотные события, большие события, все одно. История — или, скорее, Предыстория — только что возникла из ничего. «То есть это и есть время, — сказал робот. — Ничего впечатляющего в нем нет». Многие ученые с этим не согласились бы. Но никого из них в те времена еще не существовало. * Еще они разделяют любовь к заглавным буквам ** Что не останавливает никого в попытках это объяснить *** Абсолютно им неизвестный Глава 2: О конце сущего Идея смерти пришла в голову робота довольно скоро. «У каждого живого существа должно быть последнее мгновение. Мгновение, когда живое перестает существовать,» сказал он. Эти два предложения вызвали бы крики протестов, присутствуй в то время хоть кто-то, способный понять эти слова. Впоследствии это решение многие считали очень неудачным шагом. После воскресных обедов бессмертное существо по имени Охмешконасыпатель Конца-Краю-Не-Знающий считало это весьма привлекательной идеей. О конце сущего Многое заканчивается. Очень часто считают, что на самом деле заканчивается все, но многими Высшими членами Научного Сообщества было доказано, что плохие новости не заканчиваются никогда. И вообще, плохие новости, кажется, ускользают от большинства законов природы. Для Артура Дента хорошие мгновения всегда заканчивались очень быстро. Лежа на полу корабля, протянувшего руку помощи в ответ на его Суб-Эфирный сигнал, и мечтая о чае, Артур совершенно не замечал огромного паука, ползущего к нему. И в этом случае «огромный» — это действительно огромный. Хорошее мгновение закончилось, когда пятифутовая челюсть нежно коснулась его лба и Артур открыл глаза. Крик, вырвавшийся из его глотки, замечательно иллюстрировал его превосходное понимание законов природы. Ну или, по меньшей мере, понимания тех законов, которые были связаны со следующим: пауки едят людей, если они (пауки) достаточно большие. Оказаться съеденным гигантским пауком — это один из способов окончить свою жизнь. И далеко не лучший. Это Артур понимал очень хорошо. Но даже зная, что все могло закончиться так, Артур был абсолютно не в курсе того, что знакомый ему робот был ответственен как за начало, так и за конец всего сущего. Удивительным образом, но по причинам, которые будут объяснены позже, этот самый робот не знал о своей роли во всем точно так же, как и землянин. К счастью, Артур пережил атаку. К несчастью, его облегчение длилось недолго. Но это уже другая история. * * * Когда-то возможно будет предположительно существовавший ресторан. Этот ресторан будет предположительно строящимся прямо перед большим, большим концом. Концом старины Вселенной. Благодаря смекалке строителей ресторана, этот конец — или Йошьлоб Харт — не пройдет (возможно существующий прежде чем стать вероятно существовавшим) без свидетелей. Большинство из них будут держать (держали бы по предшествии) бокал со спиртным и будут улыбаться (имели бы по прошествии состояние улыбки) до ушей. И хотя Фирменное Блюдо было (возможно было бы прежде — о Зарквон!) весьма разговорчивым, это был (возможно бы — Гонолулу!) весьма хороший ресторан. Трапезы тоже имеют свойство заканчиваться. Зафод Библброкс оставил десерт ополовиненным и ушел из Маккосмикса еще до того, как случился конец Вселенной. Этим вечером он был не в настроении для окончаний. Похоже, он был вообще не в настроении. Он вел глубокомысленную беседу с Фирменным Блюдом. Ну, на деле, говорило в основном блюдо, а Зафод отвечал ему непристойностями. Этот разговор оставил его еще более мрачным. Причина, по которой Зафод Библброкс помрачнел изначально, была проста. Причина была в том, что больше не находил абсолютно никакого смысла в своей жизни. Глава 3: Касательно смысла У этой истории нет предназначения. Она ни к чему не придет, что неудивительно. Если истории изредка и сподвигают людей на что-либо, сами они редко движутся куда-либо. Робот задумчиво шествовал по поверхности планеты. Он только что создал Жукобола с Трааля в момент глубокой печали. Причина его мрачности была проста. Дело в том, что он был не так уж уверен, что все идет хорошо. Создание Вселенной не удовлетворяло его ни на йоту. Он был разочарован. Но как можно разочароваться в том, чем стала Вселенная, если у нее не было предназначения изначально? Во Вселенной не было смысла вовсе, так что же разочаровало робота? Этого он не знал. О смысле Когда-то существовала книга. Книга называлась «Путеводитель "Автостопом по Галактике"». Будучи очень популярной, книга распродавалась весьма хорошо, и вскоре многим пришла идея тайком публиковать неофициальные версии путеводителя. Эти копии, пусть и не столь популярные, как настоящий, тоже распродавались весьма хорошо, особенно в окрестностях Бетельгейзе, где шестнадцатилетний мальчик стал автором лучшей пиратской версии путеводителя из когда-либо созданных. Эта параллельная и неофициальная версия в разделе «О смысле» гласила следующее: Ничто в этой Вселенной не оживает, неся в себе смысл. Значение придают люди. Идея значения неестественна. Поэтому, если вы задаетесь вопросом о природе вещей, если вы задумываетесь о своем предназначении в этой необъятной Вселенной, просто заткнитесь и наслаждайтесь! Эта фраза задумывалась скорее как шутка, нежели как Вселенская правда. Но на деле эти предложения подошли куда ближе к истине, чем официальный путеводитель. Фактически, они были ближе к истине, чем любая другая версия любой другой книги. * * * Когда спустя годы автор этой версии приземлился на Земле и обнаружил, что ему необходимо найти себе имя, в его уме зашевелились воспоминания о его прошлых литературных изысканиях. «Люди, — думал он. — Люди не могут не придумывать значения для вещей, потому что им очень неуютно от осознания, что смысла может и не быть. Имена — это те вещи, которым земляне будут пытаться придавать смысл в первую очередь. Так какое имя будет настолько очевидным и простым, настолько тупым и бессмысленным, что никто даже не попытается придумать ему смысл?» Имя было «Форд Префект», и никто и никогда не задавался вопросом о его смысле. Глава 4: О Зафоде Четыре глаза Зафода сфокусировались на маленьком клочке бумаги. Фокусировка давалась ему нелегко из-за значительного количества Пангалактического Грызлодера, которое он поглотил ранее вечером. От попыток прочесть написанное на бумажке у него разболелась голова. Слова танцевали перед глазами и, казалось, нещадно его дразнили. В конце концов Зафод сдался, горько выругался, бросил на злые пляшущие слова полный презрения и алкоголя взгляд, зажег спичку и спалил клочок бумаги дотла. Этот клочок был доставлен Зафоду прямо к дверям «Золотого Сердца» двадцать минут назад улыбчивым сотрудником локальной службы доставки*. На самом деле клочок был ни чем иным, как письмом от девушки, в которую он влюбился по меньшей мере в университете (ну или в его бетельгезийском соответствии) и с которой так ни разу и не сходил на свидание. Потеря той девушки значила для него потерю смысла жизни, и то, что они так никогда и не встречались, всегда было для него величайшим огорчением. Эта потеря оставила в его душе глубокую рану. Упомянутое письмо гласило, что она провела последние десять лет в попытках его найти, потому как поняла, что была в него влюблена. Письмо также гласило, что она хотела заняться с ним сексом, что она ждала Форда. Адрес был написан в самом низу листа. Дымящиеся остатки бумаги проглотила бортовая Система Управления Отходами. «Золотое сердце» оторвалось от поверхности планеты и пересекло половину Галактики. Потом оно остановилось. * * * — Возможность закрыться для вас, сэр, это огромное облегчение, — сказала дверь. Зафод очень постарался не уделить этому никакого внимания и прошел до конца коридора, где его ждала следующая дверь. — Честь для меня... подождите-что-вы-делаете-вы-не-должны-здесь-находиться, — протараторила дверь. Зафод в ответ только огрызнулся: — Заткнись! Реплика сопровождалась пинком по нижней части двери. — Вы уверены, что... Очередной пинок, и Зафод выкрикнул что-то нецензурное. — Но... — вякнула дверь. Нога Зафода вновь ударила. Дверь скользнула в сторону. За дверью была слепящая темнота. Зафод вздохнул, прежде чем скрыться в глубинах «Золотого сердца». Дверь закрылась за ним с тревожным ропотом. *Накануне упомянутого сотрудника двухголовый капитан корабля смачно оскорбил за его улыбку, беспардонно выражающую столь неомраченное счастье Глава 5: По всей вероятности Широко распространенное мнение гласит, что Вселенная — будучи по определению бесконечной — содержит в себе бесконечное множество возможностей. На самом деле во Вселенной бесконечный запас лишь одного: скуки. Остальное, по меньшей мере, весьма занимательно. По всей вероятности Представьте себе Вселенную, в которой случается только наиболее вероятное. Вселенную, из которой изгнано все неожиданное, или где это не существовало вовсе. Скучнейшую из всех Вселенных. Такая Вселенная существует. Она заключена в комнате, сравнимой по размерам с мастерской скромного мебельщика. Эта комната — часть огромного корабля, называемого «Золотым сердцем». Комната, в которой находится антигенератор Вероятности. Есть нечто, не упомянутое в статье о генераторе Бесконечной Невероятности «Путеводителя "Автостопом по Галактике"». Очень важная деталь. Позвольте объяснить. Для того, чтобы противостоять огромной мощи поля невероятности и позволить кораблю правильно двигаться, необходим превосходный противовес, небольшая Вселенная, созданная из чистой вероятности. Из необходимости такого баланса создан антигенератор Вероятности. Вот, в общем-то, и все. Поскольку эта Вселенная, вероятно, куда более опасна, чем сам генератор Бесконечной Невероятности, ее хранят в маленькой комнате в глубине корабля. И сейчас в этой комнате хозяйничал человек, ругаясь на отсутствие какого-либо источника света. — За... — начал было Зафод, и его прервали. Он хотел сказать «Зарквон», но антигенератор Вероятности завершил предложение: — ...фод Библброкс. — Да, это я, — сказал мужчина с очевидной ноткой небрежности в голосе. Он продолжил копаться. — Высчитываю. Действительно вероятно, что это вы, — сказал антигенератор. — Высчитываю. Что невероятно — что вы вошли в эту комнату. Более вероятно, что вы не здесь. Высчитываю. Вот и оно. Начались проблемы. Но Зафод ничего не сказал. — Весьма невероятно, что вы были способны украсть этот корабль. Просчитываю. Положительно, совершенно невероятно, что ваши родители могли кого-либо родить. Рассчитываю. Голос звучал эхом в голове Зафода, когда его тело начало растворяться в темноте. Он начинал не существовать вовсе. Но все равно продолжал хозяйничать, покуда мог. — Заключение: ваше существование не... Логоррея антигенератора Вероятности была прервана криком Зафода Библброкса: — Попался! Зафод схватил что-то в руки и сказал: — Это действительно очень маловероятно, что я не существую, потому что я уже здесь. Последующие десять секунд в комнате царила тишина, а затем антигенератор сказал: — Пересматриваю образ мышления, — и замолчал на ближайшие три столетия. Когда Зафод Библброкс открыл дверь вновь и вышел, он в значительной степени существовал. А еще — держал в руках бутылку Пангалактического Грызлодера. Он засмеялся. — Моя последняя бутылка. Так и знал, что спрятал ее в надежном месте. Дверь закрылась за Зафодом с ободряющим "У-у-у-уф!". Через десять минут бутылка была пуста. <div align="center"><a href="http://bfb-1.diary.ru/?tag=5479439"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/4/0/9/3409814/84625767.png"></a></div>

@темы: Тексты, G—PG-13, ОК-2016, ОК Автостопом по Галактике 2016, внеконкурс

---

ОК Цветок Камалейника 2016: Бонус

[ОК Цветок Камалейника 2016]

Название: Иггров чат
Автор: ОК Цветок Камалейника 2016
Форма: ачивки
Размер: 400х70
Количество: 19 штук
Персонажи: команда
Категория: джен
Жанр: юмор (самосмейный)
Рейтинг: R
Предупреждение: осторожно, есть маты!
Примечание: издранное из командного чата. Сами шутим - сами ржОм
Размещение: после деанона с разрешения автора

Название: Иггров цитатник
Автор: ОК Цветок Камалейника 2016
Форма: сет демотиваторов
Количество: 11 штук
Персонажи: все, кто не увернулся
Категория: джен
Жанр: юмор (самосмейный)
Рейтинг: G
Примечание: цитаты из канона, картинки из интернета
Размещение: после деанона с разрешения автора

Взять себе

<a href="http://bfb-1.diary.ru/p211186211.htm"><img src="http://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2016/11/249b3ef2e04614cc84d705731083d1d5.png" alt="ОК Цветок Камалейника 2016" ></a>

@темы: Бонус, ОК-2016, ОК Цветок Камалейника 2016

---

[ОК Школа в Кармартене 2016]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[ОК Школа в Кармартене 2016]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

IV этап: баллы

[*КнижниК*]

IV этап – тексты крупных форм – 26 ноября 2016 г.

Авторские и переведенные тексты размером от 4.000 слов.
Минимум – одна работа.

Оргбаллы: 4.000-9.999 слов - 15 баллов; 10.000-19.999 - 20; свыше 20.000 - 25.
Оргбаллы начисляются максимум за три работы.


Этап IV

Команда	Оргбаллы	Голоса	Итог
ОК Автостопом по Галактике 2016	-	-	-
ОК Джанни Родари 2016	-	-	-
ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016	20	36	56
ОК Линия грез 2016	15	41	56
ОК Маятник Фуко 2016	-	-	-
ОК Цветок Камалейника 2016	30	37	67
ОК Школа в Кармартене 2016	30	36	66

Уважаемые команды, если вы заметили ошибку при подсчете оргбаллов, просим сообщить о ней до конца голосования за этап.

Голосование за IV этап открыто в сообществе Осенний Книголюб: голосование.
Голосование закончено 7 декабря 2016 г.

Каталог выкладок IV этапа

@темы: статистика, IV этап, ОК-2016

---

Каталог: IV этап

[*КнижниК*]

IV этап – тексты крупных форм – 26 ноября 2016 г

1.  ОК Линия грез 2016 — 1 (1 миди)

2.  ОК Капитанский Рупор и Морские Курочки 2016 — 1 (1 миди)

3.  ОК Школа в Кармартене 2016 — 1 — 2 (2 миди)

4.  ОК Автостопом по Галактике 2016 — 1 работа выложена не полностью, этап не засчитан

5.  ОК Цветок Камалейника 2016 — 1 — 2 (2 миди)

Поздравляем команды с прохождением всех этапов!

@темы: Каталог, IV этап, ОК-2016

---

ОК Цветок Камалейника 2016: IV этап. Тексты крупных форм. Пост 1

[ОК Цветок Камалейника 2016]

Название: Прорастёт тугою лозой
Автор: ОК Цветок Камалейника 2016
Бета: ОК Цветок Камалейника 2016
Форма: проза
Размер: миди, 7 040 слов
Персонажи: Рьеса, некоторое количество ОП
Категория: джен, прегет
Жанр: драма, ангст, пастораль, смешались в кучу кони, люди...
Рейтинг: G
Предупреждения: АУ, бабский роман, мэрисью, соулмейт, смешались в кучу...
Краткое содержание: каково это - быть избранной? Особенно, когда не знаешь - для чего?
Примечание: приквелл-сиквелл-вбоквелл к прошлогоднему командному миди
Размещение: после деанона с разрешения автора

Шестнадцатая рьесина зима началась робким первым снегом и смертью матери. Ренара, подарившая единственной дочери свою красоту и свой характер, сгорела от неведомой болезни, несмотря на все ирны и молитвы. Отец отнёс в храм немыслимую сумму — можно было новый дом купить! — а сама Рьеса, не говоря никому ни слова, отдала почти все свои украшения, кроме самых дешёвеньких медных, бережно хранимых с детства. Сколько слёз пролили они в ирницах — знали лишь они сами да исповедавшие их Взывающие. И не о золоте и камнях плакали — о тающей день ото дня жене и матери. Но Приближённые к Светлому лишь разводили руками — бог не снизошёл до их призывов. Утром шестого дня первого зимнего месяца из храма прислали мешок бусин и разномастных побрякушек — как оказалось, о здравии Ренары просили ещё и слуги, тайком от хозяев наведывавшиеся в обитель Иггра. Вечером Ренара вздохнула в последний раз и навсегда закрыла глаза.
Рьеса не плакала ни в тот вечер, ни наутро на погосте. Молча держала за руку почерневшего от горя отца, молча шевелила губами, повторяя слова заупокойной молитвы, молча бросила в яму первую горсть земли. И молчала весь день, жестами отдавая распоряжения слугам, кивками благодаря всех, кто заходил выразить соболезнования. Так выразительно молчала, что слуги не осмеливались рыдать в голос, а соболезнующие даже и не думали остаться на поминальную трапезу. Тогда-то и прозвучало впервые «ледяная стерва». Рьеса лишь плечом дёрнула, закрывая дверь за очередным посетителем. Пригасила наддверный фонарь, жестом отпустила на покой слуг, и, постояв под дверью родительской спальни, за которой глухо рыдал отец, ушла в его кабинет. Горе горем, но завтра будет новый день. И надо как-то жить дальше, оплачивать счета, разбирать дела.
На столе обнаружился давешний мешок. Рьеса бездумно распустила узел и принялась перебирать храмовую плату за беспомощность. Бусины, серьги, браслеты на разные голоса шелестели в тонких пальцах. Рьеса сосредоточенно раскладывала побрякушки на столе: серьги Айлы, браслетка Наны, медная подвеска с Божьим знаком старого Инора… Храм вернул ровно половину, как и полагалось, когда средства потрачены, а результата нет. Драли служители Двуединого за здравные ирны втридорога, но долг возвращали честно, хоть и неохотно. Свои драгоценности девушка равнодушно роняла под ноги — с ними потом разберётся, а вот людям надо их имущество раздать. Возместив то, что забрал храм. Слёз-то завтра будет! И только ей слёз Иггр не отмерил, не дал оплакать мать, как полагается, и когда дозволит — только он и знает. А через три семерика Смотрины, первые, в которых она должна участвовать. Рьеса скупо усмехнулась, вспомнив, как совсем недавно расспрашивала мать о таинствах церемонии, и внезапно поняла: не хочет она в Невесты. Не-хо-чет. Обходился Иггр шестнадцать лет без неё — пусть и дальше обходится, раз мать забрал. А ей, Рьесе, никакой Иггр не надобен — ни Светлый, ни Тёмный, ни в мужья, ни в рабы, никак. Утёрла рукавом внезапно наполнившие глаза слёзы и, закончив раскладывать бусины — по семерику к каждому украшению, — побрела к себе. Может, заснуть получится. Перед глазами всё стояла и не хотела пропадать яма в раскисшей земле и падающий в неё снег — всё, что осталось от красавицы Ренары.
И во сне снег всё шёл, и шёл, заволакивая Ориту белой бахромчатой кисеёй, и не было никого и ничего, кроме этого снега. Рьеса шла по заметённой улице не то к храму, не то от него, а снег сыпался и сыпался, покусывая спину сотнями маленьких холодных иголочек.
Проснулась Рьеса, едва небо начало сереть перед рассветом, замёрзшая, с занемевшей спиной, а зашедшая помочь молодой хозяйке одеться Шайна, внезапно всплеснула руками и, поставив свечу на пол, кинулась закрывать окна. Словно испугалась чего-то. Рьеса удивлённо смотрела на пожилую горничную, прислуживавшую ещё матери, и неосознанно тёрла ладонью никак не желающую отогреваться спину. Наконец Шайна задёрнула последнюю занавесь, подпёрла стулом дверь и остановилась, глядя настороженным, нечитаемым взглядом. Рьеса поёжилась, прижала к груди снятую было сорочку, потом нахмурилась:
— Что такое? — подняла свечу, поднесла к стоящему на столе семисвечнику — не в темноте же сидеть, вот ещё только не хватало, чтобы Шайна умом тронулась! — Зачем это всё?
Шайна отмерла, медленно, словно боясь чего-то, развернула её спиной к стоящему на комоде зеркалу и, взяв со стола второе, малое, встала так, чтобы Рьеса увидела.
— Это… — девушка, хмурясь, тронула прочертившую спину от поясницы вверх красную лозу, изогнулась, пытаясь разглядеть, где заканчиваются листья. — Тваребожий знак?
Шайна кивнула, но, вместо того, чтобы с визгом бежать прочь, просветлела лицом. Рьеса чуть склонила голову к плечу, прикусила губу, осознавая.
— За такое сжигают, — сообщила спокойно — не то служанке, не то самой себе. Сама такого никогда не видела — читала в Судебнике. И, получается, вчера она, в горе и гневе от Двуединого отреклась… Да и Иггр с ним, с Иггром! Вот только отцу бы не навредить.
— Если остаётся, что сжигать, — тихо откликнулась Шайна, споро сбросила телогрею и распустила шнуровку, обнажая ключицы. Рьеса ойкнула, увидев под правой такую же камалею, только крошечную, с мизинец длиной. Служанка горько усмехнулась, зашнуровала платье и принялась подавать приготовленный с вечера траурный наряд:
— Вы, госпожа, не бойтесь, не скажу я никому. Подруга моя, Дарна… давно когда-то… На плече такой же знак носила, как у меня. Так в костёр уже почти мёртвой отправилась, замучили её, бедную, ножами да железом калёным, да чем ещё. Уж о чём пытали — того не знаю. А для вас такого не хочу уж точно. Да и для себя… Не скажу я.
Рьеса набросила на плечи шаль, зашарила в пустом ларце в поисках броши, потом вспомнила, что брошь на полу в кабинете валяется. А на столе — среди прочего — лежит перстенёк из тяжкого золота с лучистым камнем, что когда-то подарила Шайне Ренара.
— Мама знала о тебе? — кивнула на скрытый платьем цветок. Шайна всхлипнула. Рьеса качнула головой:
— Созови всех к отцовскому кабинету. После вели накрывать к завтраку. Что отец, всё ли хорошо с ним? Да занавески раздёрни, день на дворе, а мы свечи жжём, — и, отодвинув стул, пошла по дому, отирая пролившиеся таки слёзы. Раздать людям их вещи. Перебрать письма и прошения, наверняка же есть. Окружить заботой отца. И прочесть Судебник внимательно. И кого молить, чтоб обошли выбором? Не Двуединого же! А от Смотрин не деться никуда…
— Ох, заледенела совсем девочка, — горестно вздохнула за спиной Шайна. Ну хоть не стервой назвала.

***

Орита пела, водила хороводы, дралась, ругалась, пахла пирогами и карамельными яблоками, тонко кричала бабьими голосами «обокрали-и-и», сыпала бусинами и подсолнечной шелухой — праздновала Смотрины. Широко, со вкусом и с размахом — как, впрочем, и каждую зиму. Ничего нового: кому-то сегодня улыбнётся счастье, кто-то вздохнёт спокойно, торговцы наживутся за один день как за семерик, кто-то лишится браслета, а то и бус, а обережь снова проклянёт всё на свете. Рьеса едва заметно улыбнулась, заприметив в толпе знакомый светлый вихор — Джай, устало хмурясь, уже кого-то вязал — и, вскинув голову, пошла дальше, ловко огибая лоточников и метко пиная каблучком пытающихся подобраться к её рукам воришек. Один оказался слишком уж настойчивым, три раза подкрадывался к одинокой богачке, не смущаясь ни каблуков, ни сердитого шипения. Пришлось допустить к руке, будто нечаянно обронив варежку и увлечённо уставившись на прилавок со стеклянными подвесками — повесишь такую на окно, и в солнечные дни по комнате будут плясать разноцветные лучики, складываясь в нехитрые, неповторимые узоры. Детям такие нравятся, для детей их и делают, только не все позволить себе могут. Обрадованный воришка подобрался вплотную, едва ли не ползком по размешанному в грязную кашу снежку, и очень удивился, обнаружив на девичьем запястье вместо низки бус лёгкий, но серьёзно выглядящий мыслестрел. Так удивился, что проморгал появление двух не особо довольных жизнью обережников.
— Ваше? — сурово вопросил Джай, подбирая рьесину варежку с её же расшитого шелками сапожка — правильно ронять вещи Рьеса умела.
— Благодарю, — девушка с лёгкой, почти незаметной улыбкой забрала варежку из широкой ладони, тряхнула рукой, прикрывая мыслестрел отороченным собольим мехом рукавом, и пошла дальше, к храму, куда пёстрыми ручейками стекались претендентки на руку Двуединого. Между лопатками привычно закололо, будто камалея расправляла листочки. Рьеса усмехнулась: она давно научилась не только улавливать чужие взгляды, но и распознавать, чьи они. И конкретно этот, тяжёлый, изучающий, слегка удивлённый, принадлежал хорошему, но слишком честному для Ориты парню, который раз за разом всё пытался заговорить, спросить о чём-то, пока ненужном, но всегда отступал перед рьесиным безмолвным «молчи». Что ж, если сегодня Рьесу не выберут, то завтрашней ночью она снова придёт в крошечную комнату на чердаке одного из домов третьего клина. Если выберут… придёт сегодня. Лишь бы молчал. Лишь бы не спрашивал ни о чём. Рано, Рьеса ещё Книгу по седьмому кругу не перечитала, не всё впитала, не всему научилась. А сам Джай ещё и не знает ничего, зато законопослушный слишком. Сдать — не сдаст, ещё и бежать поможет, да только мыслей прятать не умеет, уж это Рьеса проверяла не единожды. И в застенки пойдут они дружной толпой: Рьеса с отцом и слугами и Джай с его скандальной домохозяйкой…
Рьеса тряхнула головой, отгоняя нерадостные мысли, и вошла в Храм, привычно устроилась у стены, снова, как в первый раз, уговаривая себя не бояться. Шесть Смотрин уже прошла, толку на седьмых бояться? А только страшно было. Благо, в обморок, как в первый раз, не рухнула. Тогда удалось отговориться чадящей самойликой и свежим горем, сейчас… Траурный плат она сбросила шесть лет назад, сейчас горем не откупишься.
Рьеса вдохнула поглубже, впуская в лёгкие сладковатый дым, витой лентой тянущийся от ближайшей курильницы, прикрыла глаза, привычно впиваясь пальцами в завитушки украшающей стену резной панели, выискивая в памяти дорогих людей, которых она не могла, не имела права подвести под удар. Отец, не скоро, но всё же оправившийся от потери и с изумлением обнаруживший, что дочка за два года наловчилась управлять рынком не хуже него. Рьеса вспомнила, какой горделивой радостью засветились его глаза, и улыбнулась. Первая веха. Шайна, добрая, заботливая, незаметно смелая старушка. Уже старушка, жаль, не всю нехитрую житейскую мудрость Рьеса у неё ещё переняла. Вторая. Айла, не веха — вешка, скромная стряпуха, боящаяся лишний раз глаза поднять на хозяйку, но из малого складывается большое. Надо ей подвесок тех купить, матерью скоро станет, ей пригодятся. А уж как рада будет! Нана, старый Инор, Тария… Рьеса осторожно вдыхала самойличный дым и перебирала вешку за вешкой, очерчивая свой маленький, уютный мирок, приберегая последнюю — особенно яркую и неоднозначную — на самый жуткий момент. Когда зашуршит совсем рядом бордовая мантия, когда сунется в самое лицо страшное, нечеловеческое рыло, а руку тронет чешуйчатая семипалая лапа — тогда и вспоминать. Удивлённые серо-зелёные глаза, нахмуренные светлые брови, бережные прикосновения, широкие плечи под её ладонями, неуверенное тихое «Рьеса?», на которое так хочется откликнуться, но нельзя…
— Х-хорош-ш-ш-ша… Но не в этот раз-з-з, — прошелестело у самого уха, плеснул у лица бордовый капюшон, и тварь двинулась дальше, шурша по плитам суетливым хвостом. Из тела словно все кости разом вынули. Пощадили. Не тронут. Ещё год можно жить спокойно. Рьеса прислонилась спиной к стене, выдохнула, глядя на извивающийся под мантией хвост Глашатая, и в очередной раз подумала: а что будет, если на этот хвост наступить. Тихо хихикнула в кулак и закрыла глаза, приходя в себя, прогоняя липкий ужас. Ещё год спокойной жизни, Шайна с утра раненько уже обернулась в храм и обратно, с доброй вестью вернулась: не нужна она Двуединому. А Нана под самые Смотрины выскочила замуж за сапожника, Рьеса едва Иггровым знаком себя не осенила на радостях.
Глашатай убрался с глаз долой, завершая обход очередной партии претенденток, и Рьеса, отлепившись от стены, зашагала к выходу. Теперь ещё от самойлики продышаться бы. И помнить про «ледяную стерву», а не вешаться на первого попавшегося красавчика, как того требует затянувший голову дурман. И о делах думать, а не о затягивающем ярмарочном гаме. Кого из мастеров нанимать послезавтра для починки сломанных прилавков — ни одни гуляния без этого не обходятся. Как рассудить спор двух торговцев тканями — никак не разберутся, кто виноват в том, что они так цены посбивали, что уже себе в убыток торгуют. О… о Книге же лучше не думать. Не здесь, не в храме, кишащем Глашатаями и их прихвостнями. Пока ещё ей нечего им противопоставить, умеет она многое, но по сравнению с Взывающими — и уж тем более, Приближёнными… Котёнок беспомощный.
Рьеса вышагнула из храма — как из темницы на волю — вдохнула пропитанный мёдом, сквашем и горелым мясом ярмарочный воздух, после самойличного дурмана кажущийся чистейшим нектаром, бездумно помогла сбитой с ног лоточнице собрать раскатившиеся яблоки и поспешила домой. Подвески для Айлы она купит завтра, когда не будет путать медяки с серебром, а синее с красным. И ещё долго чувствовала хребтом изумлённый взгляд ошарашенной торговки. Как же, «ледяная стерва» — и вдруг помогла. Так на Смотринах и не то увидишь! Глядишь — и найдётся недоумок, наступит-таки на дхэров хвост. Главное, быть в этот момент подальше, желательно в Хайане.

***

Ни дни, ни ночи Вознесения Рьеса не любила. Днём было слишком шумно и хлопотно, пёстро и суматошно, крикливо и бестолково. Ночами приходили дурные сны. Рьеса их не помнила, но просыпалась совершенно разбитой, чувствуя себя куском теста, который долго-долго месили, а потом выбросили, перебив. Шайна тоже как-то обмолвилась утром после Вознесения, что будто жевали её всю ночь. Рьеса запомнила. И вечером, как выдалась свободная минутка, открыла Книгу, ища ответ.
Книга появилась у зеркала сама собой в семнадцатый день рождения Рьесы. И поначалу, поняв, что перед ней, девушка отшатнулась, споткнувшись о брошенное на пол тяжёлое покрывало, упала на кровать, с ужасом глядя на небольшой пухлый томик, словно из него сейчас посыплются змеи и крагги. Судебник и свод законов она к тому времени зачитала до дыр, и сразу поняла, что это именно та крамольная «летопись», за которую полагались «расспросы с пристрастием» в храмовых застенках. В застенки не хотелось. К тому же, в то, что она понятия не имеет, как в её спальне оказалась эта книга, никто не поверил бы. Потащили бы в пыточные отца, и вообще всех домочадцев вплоть до старого Инора, которому и без того до Иггровых кущ оставалось всего ничего. Рьеса подхватилась на ноги, бросилась к страшной книге, споро кутая увесистую «летопись» в шаль, с одной мыслью: спрятать подальше. И замерла, прижимая свёрток к груди — по спине ласковой щекоткой разворачивающихся листьев разливалось тепло. Мягкое, нежное, словно материнские руки коснулись. Рьеса сцепила зубы, давя непрошенный всхлип. Уничтожить её, книгу эту, отвести беду от дома, от отца, от себя… А руки уже сами развернули шаль, раскрыли том, забегали пальцами по строчкам — ровным, чётким, испещрённым пометками, сделанными другим пером, другими чернилами. Глаза сами ухватили первые строки, побежали по тщательно вычерченным письменам, жадно вчитываясь в текст. Что Летопись она не уничтожит, не выбросит и не спрячет, Рьеса поняла ещё до того, как нашла среди чужих приписок слова, оставленные матерью. Ничего особо важного, просто отмечала Ренара особыми знаками на полях те строки, которые казались ей чем-то приметными. А Рьеса, давясь слезами, гладила слегка поблёкшие буквы, понимая, что и красавица Ренара носила на теле тваребожий знак, и жалея, что не может расспросить мать, что придётся самой постигать и книгу, и свой странный, опасный дар, прячась от всех, даже от верной Шайны. А потом и вовсе опомнилась, вытерла слёзы, даже рассмеялась своему страху: камалея во всю спину, а она книги боится, глупая! Фыркнула, поднялась с пола да и выдрала безжалостно из обложки том любовных легенд, вложила в яркий, глупый переплёт Летопись, провела пальцами — и даже не удивилась, когда запретная книга вросла в шитый пёстрыми шелками сафьян, будто так и была. Легенды отправились в камин, Книга — под подушку, став учителем и наставником, объяснив многое, запутав ещё больше, заставляя подмечать, сопоставлять, делать выводы. Через месяц Рьеса сама взялась за перо, выискивая на полях чистые места, вкладывая между страниц обрывки пергамента с расчётами и догадками.
Последние главы, вписанные уже другой рукой и словно на весу — строчки вились побегами то вверх, то вниз, не желая ложиться ровно, — частично объяснили, что происходит во время Вознесения. Ещё часть Рьеса вызнала сама, в праздничную ночь выскользнув из дома, тенью прокравшись по тёмным улицам и спрятавшись за деревом у стены святилища. И едва при памяти домой вернулась, трясясь от ужаса разлившейся над обиталищем Глашатаев дурной смерти. Дрожащим пером вывела на полях последней страницы «погибель» и не открывала Книгу до следующего Вознесения, когда опустившаяся ночь всколыхнула спрятавшийся в памяти кошмар. Так и повелось с тех пор, что в праздничные ночи Рьеса сидела на полу в своей спальне, тщательно закрыв ставни и погасив все свечи, кроме одной, раз за разом перечитывая, примеряя на себя, повторяя жесты. Приноравливаясь, чтобы потом днём, в толпе, проверить: запомнила ли? Сумеет? Получится? Получалось не всё, но наставника взять было неоткуда: заученные из Книги тайные знаки либо вели к заброшенным домам, либо совсем выцвели, давно никем не обновляемые. Рьеса несколько раз натыкалась в городе на тех, кто мог бы быть отмечен лозой, а к Джаю камалея её и вовсе толкала, как заигравшийся упрямый ящерок. Но Джай был чист — уж Рьесе ли не знать! Всего изучила, запомнила, впитала. Джай ещё ничего не знал, а у Рьесы за спиной стояли те, кого она должна была хранить, иначе открылась бы уже — и будь, что будет.

Сегодня была очередь Уланны. Рьеса наскоро перебрала в памяти оглашённый зимой список, проверяя. Да, первой в этом году была нищенка Дита, за ней Лиэнья — откуда-то из пригородов. Следующей будет Радда то ли из Полянки, то ли из Ячменей — всё, что лежало вне Ориты, Рьеса знала лишь из книг и рассказов купцов. А сегодня — Уланна. Отчего-то провожать на ложе Двуединого тех, кого Рьеса знала лично, было сложнее. Словно она могла что-то изменить. Словно не та же дурная смерть подстерегала и её за каждым углом. А с Уланной, сложись по-другому, они могли бы стать подругами. Не будь Витар таким мерзавцем. И не вейся по спине алая лоза.
Девушка привычно заперла дверь, скрепила навесными крюками ставни, захлопнула и задёрнула шитыми занавесками окна и села на пол, придвигая свечу и вытаскивая из-под подушки Книгу. И невесть какой тайник, а кто ж догадается, когда на обложке яркими шелками вышита обнимающаяся парочка, а рядом, под той же подушкой, небрежно скомканные, валяются кружева, которые и носить неудобно, и надевают-то не для того, чтоб носить? Рьеса тихо фыркнула и раскрыла Книгу наугад — читала от корки до корки не единожды, теперь давно уже вот так, где откроется — там и начинает. Ненужного и бесполезного в Книге нет, на любой странице что-то важное найдётся.
Да только не шло чтение в эту ночь. Рьеса водила пальцами по строчкам о заводях, о силе Потока, о плетениях исцеляющих, которые доступны будут ещё не скоро, если вообще будут, а мысли в голову лезли глупые, далёкие от учения, суетные. Застарелая, задавленная было, но время от времени поднимающая голову вина перед уходящими к Двуединому женщинами. Досада на саму себя, беспомощную, и дхэров, захвативших, перекрывших Поток. Скручивающийся внутри страх быть найденной. Некстати вспомнился подслушанный разговор отца со старшим сыном градоправителя, которому Рьеса вежливо, но твёрдо отказала. Не первый он, кто к ней сватался, не первый, кто после отказа к отцу шёл, купить надеялся — деньгами ли, титулом, угрозами. А отец всем отвечал, что дочь неволить не станет, сказала «нет» — значит, нет, не рабыня она, на продажу не выставлена. Только Литерен долго не унимался, уговаривал, грозил, бусами швырял. А под конец прошипел, что так «ледяная стерва» одна и останется, ещё пара лет — и кто ж на перестарка-то позарится. Рьеса не сдержалась, хохотнула звонко, дверь распахнула и велела убираться вон. А сама поняла, что устала. Прятаться устала, бояться, таиться. И не плохой он, Литерен, да только иггрианец ревностный, как и вся семья его, ему только покажи, что у Рьесы на спине за картинка! Сам сожжёт вместе с домом и половиной Ориты на всякий случай. Замужних-то Иггр к себе на ложе не берёт, блюдёт честь супружескую, да только кому можно довериться? Память услужливо подбросила пытливый взгляд, сурово нахмуренные светлые брови… Рьеса грустно усмехнулась и перевернула страницу. Рано. А потом будет поздно. Вон, Шайна всю жизнь дрожит, всю жизнь ждёт, что вот-вот узнают. Когда ж это закончится-то…
За окном грохнуло, будто небо на землю упало, сверкнуло, озарив комнату алым даже через ставни и занавески, а в спину словно ветер ударил, горячий, но не обжигающий. Рьеса ахнула, не глядя, сунула Книгу в одеяла, ладонью сбила огонёк со свечи и метнулась к окну. Новый раскат грома, ближе, едва не над головой, заглушил треск сорванной занавеси, грохот распахнутого окна. Рьеса, чуть не сломав крючок, толкнула ставень и едва не вывалилась наружу, в беснующийся ливень, вцепилась в оконную раму, высунувшись мало не по пояс в ледяной дождь, запрокинула голову, глядя на кровавые тучи, то и дело вспарываемые молниями, и застыла, задыхаясь от переполняющего её восторга. Гроза бушевала, смывала тугими холодными струями накопленный за годы липкий, приглушённый ужас с оритских улиц, громом выгоняя из нор крыс, молниями окрашивая привычные улицы нездешними цветами, швыряла в лицо и в комнату мокрые листья охапками, сверкала алым, золотым, малиновым. Рьеса, смеясь, тянулась вперёд, в дождь и свет, не боясь молний и грома, жадно хватала ртом перехлёстывающую через край водостоков на крыше воду, кусала ладонь, чтобы не кричать в голос от затопившей её радости, какой она не знала ещё никогда. Всё самое светлое смешалось в этом счастье — удивительное чувство полёта, когда маленькую Рьесу подхватывала на руки мать, надёжное спокойствие объятий отца, первые «взрослые» серьги, пирог с малиной, и сливками, и свечками, которые удалось задуть с одного раза, первое горделивое «могу», благодарный взгляд отца, безоговорочное доверие слуг, тихие, спокойные вечера над книгами, жаркие ночи с ею-не ею выбранным мужчиной, неуверенное «останься», тяжесть сонных объятий… И ещё что-то, чего не знала доселе, о чём лишь смутно догадывалась, что ещё только предстояло испытать. И было всего это слишком много — и одновременно ровно столько, сколько Рьеса могла вынести.
Гроза затихала, истончаясь, выплеснув всю воду и весь свет, растворялась в тёмном небе. Затихало громовое ворчание, всё реже вспыхивали тусклые молнии, утихал ветер, всё реже падали капли. Рьеса стояла у распахнутого окна, мокрая, растрёпанная, цепляясь за раму и тяжело дыша. Неистовый восторг таял вместе с тучами, оставляя вместо себя тихую, уже не опаляющую радость. Рьеса вздохнула, унимая колотящееся сердце, и поняла, что стоит в нанесённой бушевавшим только что ветром луже, испортившей ковёр и холодящей ноги, всплеснула руками и с тихим смехом принялась выбрасывать принесённые тем же ветром листья обратно в окно, поминутно застывая и прислушиваясь, не идёт ли кто по дому. Слуги, конечно, ко всему привыкли, но мокрая насквозь хозяйка, облепленная листьями и цветущая пуще летних маков, могла удивить, пожалуй, даже Шайну.
Рьеса бросила за окно последнюю пригоршню, стянула крюком ставни, отсекая комнату от шумящей бегущей водой улицы, на которой даже «божьих рожек» видно не было, отбросила с лица растрепавшиеся мокрые волосы и принялась скатывать в трубку набрякший водой ковёр — всё равно в комнате его не просушишь, как следует, придётся во двор тащить.
Так её и обнаружила притаившаяся под дверью Шайна — с ковром в обнимку, спиной вперёд пятящуюся в распахнутую дверь. Ахнула, ойкнула, от души шлёпнула пониже спины, как дитя малое, и, сорвав с себя шаль, споро укутала едва прикрытые мокрой сорочкой плечи:
— Вот ещё спиной тут посверкай! Ох… простите, госпожа…
Рьеса не удержалась, рассмеялась звонко, уронив ковёр, обняла растерявшуюся старушку:
— Всё хорошо, Шайна, честно! Я просто ставни забыла закрыть, вот их ветром и распахнуло. Гроза-то какая была!
— Забыла, — поджала губы старушка, покачала головой и, примерившись, ухватила скатанный в трубку ковёр за один конец. — Давайте-ка его в кухню пока, там натоплено. И не бегайте мокрая, простудитесь. Всю комнату вымочили?
— Половину, — честно созналась Рьеса, поднимая второй конец ковра. — Но это не беда. Не ворчи, всё в порядке.
Шайна снова покачала головой и долго молчала, шевеля губами, словно в раздумьях. Не выдержала, уже когда Рьеса, напевая, домывала пол в спальне, ставшей без ковра удивительно пустой.
— Я ведь помню такие грозы…
Рьеса аккуратно опустила тряпку в ведро и замерла, сидя на корточках рядом с ними и во все глаза глядя на служанку:
— Именно такие? — улыбнулась: не одна она поняла, впитала, приняла чудо сегодняшней ночи, Шайна тоже почувствовала. Интересно, кто ещё, как бы узнать? Кто-то из примеченных раньше? Кто-то ещё незнакомый? Кто-то… родной… И поняла, что теперь — может. Теперь есть силы на взывание поиска, главное, чтоб не заметил никто. Но почему Шайна не рада?
— Именно такие, — кивнула старушка. — Завтра йеры забегают, искать начнут. Суматоха начнётся, паника, бесчинства… Завсегда так было. Вы уж не выходите из дома, госпожа.
— Я не могу, — покачала головой Рьеса. — Сама же знаешь, что дел много. Не бойся, ничего со мной не случится, оградит меня… высшая сила, не допустит.
— Дарну не оградила, — покачала головой Шайна и вдруг порывисто обняла, завсхлипывала. — Ты уж береги себя, девочка, знаю, не отговорю тебя, не послушаешь меня, старую. Будь моя воля — заперла б, да воли у меня на то нет.
— Ну что ты, — Рьеса растерялась, принялась бережно гладить старушку по сгорбленной спине. — Сколько лет уж прячусь. Ну кто на меня подумает?
— А как сквозь платье прозрят? — не сдавалась та. Рьеса задумалась ненадолго, вспоминая Книгу, спрашивая пробудившуюся часть силы, и уверено ответила:
— Не могут они такого. Глашатаи могут, да они вряд ли завтра из святилища высунутся. А мы скоро в Березняки уедем. Напомни мне с утра голубя старосте послать, чтоб дом наш прибрали. И пусть на месяц раньше, мы хозяева, когда хотим — тогда и приезжаем.
Радость не отпускала, не хотела выходить из сердца, но мысли работали споро и чётко, как и всегда. Шайна права: забегают. Ох, засуетится гадюшник этот. Да только Взывающие и правда не увидят, а Приближённым не до того будет, чтобы к каждому встречному присматриваться да силу разбрасывать, они не Рьесу искать будут, а Её. И ни в какие Березняки она не уедет, не сейчас, хоть и хорошо там, в отдалённом имении, мамиными руками обустроенном, но Орита сейчас важнее. Да и дольше, чем на семерик, Рьеса всё равно в Березняках не оставалась — рынок без присмотра не оставишь, а наёмным управляющим большой веры нет. А вот отца бы надо поскорее от суеты убрать. Ещё уговорить бы, но она слова найдёт. И в храм надо сходить, отметиться, что честная иггрианка. А ещё перечитать главу о рождении Её, о знаках и становлении. И полы, наконец, домыть.
— Всё будет хорошо, — Рьеса отстранилась от смущённой своей несдержанностью Шайны. — Я точно знаю: всё будет хорошо. Иди спать, завтра новый день и новые хлопоты, — проводила так и не успокоившуюся старушку взглядом, вынесла ведро и, забравшись в чудом оставшуюся сухой постель, уснула в обнимку с Книгой.
И ничего плохого не снилось, впервые за несколько десятков ночей Вознесения. Утром Рьеса сна не вспомнила, но вынесла из него ощущение покоя, тепла и радости, которую едва могла сдержать под привычной маской — улыбка рвалась на волю, хотелось петь и смеяться… Рьеса, подумав, пошла в храм прямо с утра, как проснулась, и не прогадала. Туман, опустившийся на Ориту после рассвета, раздражал, заставляя замедлить шаг, а набившееся в задымленное сумрачное помещение стадо и вовсе вызвало омерзение: сколько же истово верующих внезапно обнаружилось! И ведь каждый третий вчера ещё воровал, сплетничал и богохульствовал, а стоило Твари родиться… Рьеса втиснулась в неф, повертелась, разыскивая взглядом диптих, благочестиво уставилась на него, сложив ладони. Отшептать положенное, да домой — отправлять голубя, паковать узлы, разбираться с просителями — ой, много их сегодня будет, уже кого-то, по слухам, ограбили, кого-то убили, кто-то сам убился… Вот тебе и гроза, вот и радость. Да только Светлый сегодня смотрел ласковей обычного, словно не то знал, не то вообще помогать решил, а Тёмный казался скорее испуганным, чем злорадным.
Что, однако же, не помешало ему устроить такую круговерть, что Рьеса за день и не присела, даже обедала на ходу, не слушая ворчания Шайны. Но успела всё: и голубя отправить, и отца уговорить, и лично засвидетельствовать, что досточтимый купец Карн никак не мог сам себя под шумок ограбить, потому что досточтимому купцу Карну совсем это не выгодно. Ориту наполнили ополоумевшие провидцы, последователи всех мыслимых и немыслимых сект, обнаглевшее ворьё, шлюхи, просто желающие помахать кулаками горожане, и Рьеса даже представить боялась, каково же приходилось обережи, которая и дням Вознесения была не рада, а уж сегодня… Если бы не теплящийся в сердце отголосок ночной грозы — Рьеса точно бы кого-нибудь убила, хотя бы того дурноголового, который свою лавку таки «ограбил» сам. При всём честном народе. Уж его-то Рьеса ни защищать, ни вразумлять не стала, тут же черкнула записочку главе торговой гильдии и ушла, не слушая умоляющих воплей.
Дома тоже покою не дали: Рьеса перемежала сбор вещей и приём тех обиженных, кои до отца добраться не успели, да ещё растревоженных слухами и беспорядками слуг успокаивать пришлось. Ну точно все с ума сошли! А ведь в Книге говорилось, что радоваться все должны, восхвалять жизнь, надежду и счастье. Впрочем, Невест восхваляли примерно так же, только с меньшим размахом, видимо, это неизменное. К полуночи Рьеса доплелась до своей спальни и, едва раздевшись, рухнула поперёк кровати, проваливаясь в сон.

***

По лопаткам словно точильным камнем прошлись, сдирая кожу, вышвыривая из сна. Рьеса подхватилась с постели и, наскоро одевшись, через чёрный вход выбежала из дома, на ходу застёгивая на руке мыслестрел, лёгкий, ладный, под неё сделанный. Уж во что он ей обошёлся — так хоть и не вспоминать, даже не по деньгам, а по потраченному на уговоры времени, не хотел мастер делать оружие девице. Но два месяца ежедневных упрашиваний и четверная против обычной цена сделали своё дело, и теперь даже старая Шайна не боялась отпускать хозяйку по ночам одну, хоть и ворчала, что негоже это, когда молодая девушка впотьмах одна ходит незнамо где. «Так сама же я знаю», — отшучивалась Рьеса, обнимая беспокоящуюся старушку. Незаметно взывала, успокаивая, и ускользала в переплетение ночных улиц. В неприметный дом посреди третьего клина. Туда, где только что случилась беда.
Рьеса огляделась по сторонам, на всякий случай отвела глаза нечаянным свидетелям, буде такие встретятся, и заспешила вдоль двуцветных огней туда, куда закаялась возвращаться, услышав усталое «И не приходила бы больше…». Да только сейчас не до глупых обид было. Сейчас там беда, а камалея расплеталась по спине, дрожа шершавыми листьями, подгоняя: не успеешь.
Зарево пожара было видно за несколько кварталов, но Рьеса надеялась, молила… И едва не закричала, вывернув из-за угла: горел именно тот самый, знакомый до последней черепицы, дом. Даже не горел — догорал уже, на счастье соседей, рухнув внутрь себя.
— Туда! Туда побежали! — донеслось откуда-то издалека. Рьеса судорожно вдохнула, заставила себя сделать шаг вперёд, наскоро воззвала к скудной силе, расплетая среди объединившихся против смертельного врага жителей клина «ниточки» вопросов: кто? куда? жив ли? Только бы не самое страшное, только бы не смертью расплачиваться за вчерашнюю необъятную радость.
— Уби-и-и-или-и-и-и! Разори-и-и-или-и-и! — голосила же порядком охрипшая Индора, вцепившись в ближайший столб с «божьими рожками», как в отца, мужа и пятерых сыновей сразу. — Как же я теперь жи-и-ить буду-у-у-у?
— Иггровой милостью! — рявкнул усатый здоровяк, окатывая из ведра обречённо хмурящегося обережника из храмовых. Индора взвыла пуще прежнего. Рьеса осмотрелась и встала в одну из цепочек с вёдрами, давая отдохнуть сухонькому тщедушному старичку. Тот лишь скользнул по девушке пустым от усталости взглядом и опустился тут же, рядом, на землю. Вот и славно. Не узнает никто, не до неё сейчас. А сама Рьеса, передавая ведро за ведром, из обрывков разговоров выяснила, что тваребожцев было трое — «нет, четверо, ещё ж кошак огроменный!» — «какой-то седой», «сорока» и «наш Джай, вот уж не ожидал от него». Что ушли они то ли крышами, то ли огородами — и откуда посреди клина огородам взяться? — а то и вовсе уже в Дах’Тоор нырнули. И что вместе с крышей в горящий дом рухнул Взывающий Илланд, «не при Иггре будет сказано, но чтоб он начисто сгорел». Рьеса с пожеланием согласилась, но насквозь промоченные сознательными горожанами обережники вытащили из костра не мёртвое тело, а что-то ещё шевелящееся и мычащее.
Рьеса осторожно подправила плетение, развернув «нить» к тому, что ещё совсем недавно было рыжим мерзавцем, и наконец выдохнула, окончательно поверив: ушёл. Вернее, ушли. Почему так быстро и громко? Откуда в Орите внезапно взялся обученный, знающий жрец? Как они вообще собрались в такую пёструю компанию: обережник, жрец и пришлый горец, да ещё и с корлиссом? Это Рьеса спросит потом. Когда они вернутся. Сейчас это было неважным. А вот от издыхающего, но никак не дохнущего Илланда удалось «услышать» ещё кое-что, да такое, что Рьеса едва ведро не уронила. Сам Взывающий и не знал, но пропитавший храм и святилище дух оставил на йере свой отпечаток, прямо-таки кричащий, что вчерашняя дурная смерть окупилась другой, смертью дхэра, Глашатая, всесильного. Значит, не бессмертны, уязвимы, значит, не просто так была гроза, значит, не-подруга Уланна, упокоилась с миром, отомщённая… А отцу надо будет уехать уже сегодня, едва день начнётся. Ни к чему ему вся эта суета.
— И-и-и, милая, — скупо усмехнулся давешний старичок, когда Рьеса, не глядя, протянула руки за новым ведром, — всё, залили уж всё, хватит вёдра-то ворочать. Домой-то иди, отдыхай, цветочек ты такой.
Рьеса непонимающе уставилась на него: откуда? Знает? Да полно, разве она «цветок»? Женщина же!
— А ить нездешняя ты, — прищурился старичок, — не с нашего клину. Проводить-то тебя, цветочек? Чай, страшно одной?
— Сама справлюсь, спасибо, — устало улыбнулась Рьеса. Старичок огорчённо цокнул языком:
— Эх, жаль, красавица такая — и провожать не надо! Ну, Двуединый тебя береги, цветочек, — игриво подмигнул и зашаркал куда-то в переулок. Рьеса покачала головой: вот так и обманываются с устатку, когда на простую шутку настораживаются. Забыла уже, как старый Инор тоже всё то розочкой, то ещё каким цветком звал. Да и бывают ли «цветки»-женщины?

***

— Ты со мной не поедешь, — отец утверждал, а не спрашивал.
— Дел же много, или ты хочешь, чтобы рынок совсем разорили, а дом разграбили? — улыбнулась Рьеса. Третий час уговоров, уже сил никаких не было, хоть рявкать начинай. Но не на отца же! Он и так ей слишком много позволял. — В Березняках всё готово будет к твоему приезду, а если и не готово, так ты же лучше старосты за всем проследишь.
— Я знаю, милая, — сдался отец. Тяжело поднялся из кресла, зачем-то передвинул яшмовый цветок, сдвинув с бумаг на столешницу, прошёлся по кабинету, поправил висящий на стене диптих с ликами Двуединого, носком сапога расправил меленькую волну на ковре и остановился напротив Рьесы, пытливо заглядывая в глаза, как смотрел всегда, пытаясь понять, запомнила ли она сказанное. Рьеса чуть склонила голову к плечу:
— Голубя мне пришлёшь, как доедешь?
— Конечно, — отец обнял её. — Ты тоже пиши. И приезжай, как сможешь.
— Обязательно, — уверенно солгала Рьеса, откуда-то зная, что этим летом ей в материном имении не бывать, и понимая, что отец тоже это знает.
— Я люблю тебя, милая, — отец крепче сжал объятия и отпустил, отшагнул к двери, улыбнулся, разводя руками:
— Проводишь старика?
— Пап, ты не старик, — подхватила привычную шутку Рьеса. — Мы ещё долго-долго будем вместе, обещаю.
— Дай-то… — отец, не закончив фразы, пошёл к двери. Рьеса догнала, ухватила под руку:
— Со мной ничего не случится. А тебе там спокойней будет. И мне спокойней, что ты не в этой суете. Слышал, что в городе творится?
— Да Иггр знает что в нём творится! — в сердцах откликнулся отец. Рьеса согласно кивнула: обережь не успевала одних кликуш в застенки упекать, как откуда-то появлялись новые — как грибы после дождя, право слово! А уж воришек и мародёров и вовсе считать, вязать и отстреливать замучились. За мелкие кражи уже и не хватали даже — ни сил, ни обережников не хватало, да и горожане сами наловчились справляться ухватами да поленьями.
— Береги себя, — отец коснулся губами лба Рьесы и сел в двуколку. — И помни: я всегда тебя жду.
— Я тебя тоже, — улыбнулась девушка. Проводила взглядом отъезжающий караван из двуколки и телеги со скарбом и заперла ворота, строго наказав старшому над дворней:
— Мы никого не ждём.
— А то! — понятливо ухмыльнулся Ваарий и зашоркал по притащенной неизвестно откуда алебарде точильным камнем. Рьеса покачала головой и вернулась в дом: приводить жильё в порядок после поспешных сборов, разбирать кипу документов, присланных с рынка — за полдня недельную норму прошений и кляуз настрочили!
И искать Книгу. Вернувшись с пожара, Рьеса её на привычном месте не обнаружила. Испугалась поначалу до подкосившихся ног, враз представив и дыбу, и калёные иглы, и треск йеровой плети. Но тут же опомнилась: если бы Книгу увидел кто-то из храмовых прихвостней, представлять ничего не пришлось бы — лично бы уже познакомилась и с иглами, и с прочим пыточным инструментом. Верно, какая-нибудь из служанок нашла и, обманувшись обложкой, в книжную горницу отнесла. Лишь бы только внутрь не заглядывала! Впрочем, не посмел бы никто в хозяйских вещах без разрешения рыться, уж слуги-то свои, годами проверенные, лично вымуштрованные. Скорее всего, Книга среди книг в особой комнате и стоит, не в отцовский же кабинет любовные легенды отнесли! Да и не видела Рьеса её там, хотя за три часа, что отца уговаривала ехать немедля, все стены наизусть выучила, даром, что и так помнила.
Но в горнице Книги не оказалось, хоть и перебрала её Рьеса по томику, заодно перетерев от пыли. В спальне, проверенной трижды, её тоже не было. Рьеса задумалась. С одной стороны, можно созвать слуг — те по приказу хозяйки до исподнего разденутся, а не то, что признаются, кто взял. С другой, озадачивать людей, зачем глупая книга понадобилась госпоже именно сейчас, не хотелось. Но не сама же она ушла, Книга-то! Хотя… появилась-то в своё время неизвестно откуда, чудеса, да и только! Рьеса плюнула и пошла в отцовский кабинет — в седьмой раз проверить, не забыла ли какую кляузу прочесть.
Диптих, который отец поправлял перед отъездом, почему-то висел криво. Слегка, едва заметно, но криво. Рьеса нахмурилась, на всякий случай сняла размалёванную доску со стены, проверила петельку, гвоздь, саму стену и, не обнаружив ничего необычного, повесила диптих обратно, ровненько, как и полагается, хоть и хотелось швырнуть его в камин. Но в кабинете бывали чужие люди, пришедшие с прошением или с требованием, и, скорее всего, ещё будут приходить. Рисковать не следовало. Рьеса придирчиво осмотрела стену и вспомнила ищущий — запомнила ли? — взгляд отца. Нахмурилась. Зачем-то тронула изображение Двуединого и подошла к столу. Цветок. Изящная яшмовая статуэтка, всегда стоявшая на стопке документов, сейчас красовалась в центре столешницы, сдвинутая рукой отца. Запомнила ли? А поняла ли?
Рьеса осторожно переместила бумаги на другой угол, не доверяя глазам, ощупала стол и неуверенно опустила цветок в едва заметную вмятинку-впадинку. Что-то чуть слышно щёлкнуло, прошуршало. Рьеса обернулась и удивлённо уставилась на украсившую ковёр морщинку. Не было же её, отец же расправлял… Надо же… Столько лет по этому кабинету ходила, думала — изучила весь, до последней царапинки!
Рьеса осторожно сдвинула ковёр, поддела ножом для бумаг чуть приподнявшуюся дощечку, вторую, третью — и едва не задохнулась, увидев в открывшемся тайнике Книгу. Отец? Но почему не сказал? Неужели это он принёс книгу шесть лет назад пугающим подарком на день рождения? А вчера, пока она в третьем клине вёдра передавала, спрятал? Рьеса трясущимися руками достала Книгу, приподняла обложку, рассыпав по полу стопку спрятанных под неё пергаментов. Чужих пергаментов, Рьеса не на таких, ровно обрезанных, свои заметки писала. От тайн и секретов голова шла кругом, а руки сами подобрали один из листков с храмовой печатью — и пугаться её уже не было сил.
«…откупаю дочь свою, Рьесу Герет-Оритскую, а также служанку её, Шайну, от чести быть избранной Невестой…» Рьеса, не веря, подобрала второй пергамент, потом третий, четвёртый. «…от чести быть избранной…», «…служанку её, Шайну, от чести…», «Сим я, бессменный управляющий рынком, Герет Оритский, откупаю дочь свою…». Пять лет назад, три года, четыре, два… Всего семь откупных, по числу рьесиных Смотрин. И почти невероятная сумма, на которую даже Рьесе смотреть было страшно. Неужели знал? И про Шайну тоже? Девушка села на пол рядом с тайником, подобрала ещё один пергамент — старый, с выцветшими уже чернилами: «… откупаю невесту свою, Ренару Тарн, а также служанку её, Шайну…» и та же подпись — «Герет», тогда ещё купец. За год до свадьбы. Знал? Но почему не говорил ничего? Почему она не заметила, не поняла? Хотя… отец прав, не нужно ей было этого знать, иначе выдала бы и себя, и всю семью. К тому же, на каждой откупной меленько было приписано: «твёрдого обещания храм не даёт, денег в случае неисполнения не возвращает». Гады. Падкие на чужие, лёгкие деньги мерзавцы.
Рьеса смахнула ладонью слёзы и подняла последний пергамент, густо исписанный ровным, упрямым почерком отца. И когда успел? То-то выглядел уставшим и спорил всего три часа!
«Рьеса, доченька! Ты уж прости старика-отца, трус он у тебя. Я ведь знаю, милая. Ты у меня умница, никто б и не догадался, но я всё-таки отец. И я должен был сказать тебе, что ты не одна, что я всегда буду рядом, но, знаешь… Мне ведь не нравится всё это. Книга эта ваша подозрительная, „ересь“, в ней написанная, и всё то, о чём я могу лишь догадываться, ибо мне не дано. Я читал эту книгу, но не понял всего, не для меня она написана, и много в ней такого, что меня пугает либо вовсе не ясно. Но я не вижу в ней ничего опасного или вредного, у нас в доме много книг про других богов, которые, как пишут в старых летописях, были до Двуединого. Запретили именно эту, поэтому я думаю, что то, что в ней написано, — правда. Возможно, не всё, но какая-то часть. И с тех пор, как я её прочёл, мне страшно: сначала я боялся за твою мать, которая понимала в этой книге больше меня, теперь боюсь за тебя. Ренара знала и умела многое, но, увы, ей не суждено было тебя учить. А я не мог объяснить того, чего не понимаю. Но я вижу, что ты поняла. Сама поняла, храбрая моя, добрая, умная девочка. Я хотел сжечь эту книгу, но не смог переступить через желание твоей матери. И не смог отдать это писание тебе сам, трусливо подбросил, а потом так же трусливо забрал. Я боюсь за тебя, девочка моя. Те, кто живёт в святилище, отчего-то боятся этой книги, а значит, она опасна для тебя, и мне это не нравится. Только Иггр мне не нравится ещё больше, я же помню, как было раньше, и вижу, как оно теперь. И вслух я этого никогда не скажу, потому что я трус. Только знай: я люблю тебя, ты всё, что у меня есть. И я за тебя прячусь, потому что ты сильнее меня. Или отважней — той храбростью, которую я растерял. Я знаю, что ты отошлёшь меня в Березняки, и знаю, что соглашусь, потому что не хочу быть тебе обузой, не хочу сковывать тебя. Я только надеюсь, что ещё обниму тебя. И что ты познакомишь меня, наконец, с тем парнем, к которому бегала ночами. Неужели ты думала, что я не замечаю? Я знаю, кто он, и готов одобрить твой выбор, но сначала я должен посмотреть ему в глаза и убедиться, что он будет беречь тебя, когда я этого сделать уже не смогу. Теперь о том, что действительно важно: все слуги, оставшиеся с тобой, преданы нам, но знает о тебе и твоём знаке только Шайна. Однако я уверен, что защищать тебя и выполнять твои приказы они будут до последнего. В этом тайнике двойное дно, петля расположена сбоку. Всё ковалось под твой мыслестрел. Та большая бочка в погребе, из которой мы никогда не наливали вино — не вздумай никому его налить, слей, хранящееся в ней оружие раздай слугам. Откупные не сжигай, мало ли, вдруг понадобятся. Присмотрись к стенам дома, твоя мать говорила про какие-то знаки, но я их так и не нашёл. Если найдёшь — обнови, лишним не будет. Литерен не свататься приходил, а прощупывать почву, иггрианец он примерно такой же, как и ты. Но на всякий случай, прежде чем связываться с ним, проверь, я мог и ошибиться. Не волнуйся: ничего важного или хотя бы определённого я ему не сказал. И я всё же предпочёл бы в зятья не его. Вот, пожалуй, и всё. Береги себя, милая. И прости меня, труса такого. Твой любящий отец».
На серебряном подносе догорало затверженное наизусть письмо, у края тайника ровным строем стояли коробки со стрелками всех трёх цветов, и сколько ушло на них денег, Рьеса даже считать не хотела. Она откупные-то сосчитать не смогла, хотя зачем-то пыталась, когда проплакалась. Где-то в доме хлопнула дверь, на улице заорала ранняя торговка пирогами, начиная очередной полный сумасшествия и суматохи день, но на душе у девушки было легко и спокойно.
— Всё будет хорошо, пап, — шепнула Рьеса оставшемуся на подносе пеплу и принялась убирать коробки обратно в тайник. — Я точно знаю, всё будет хорошо.
Камалея согласно кивала бутонами, щекоча спину: будет.

Взять себе

<a href="http://bfb-1.diary.ru/?tag%5B%5D=5216841&tag%5B%5D=5479524&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=5ed33090da7dc63b99bcc57de1911d9c"><img src="http://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2016/11/1185111e42d3074459ad753137b341ce.png" alt="ОК Цветок Камалейника 2016" ></a>

@темы: Тексты, G—PG-13, IV этап, ОК-2016, ОК Цветок Камалейника 2016

---

ОК Цветок Камалейника 2016: IV этап. Тексты крупных форм. Пост 2

[ОК Цветок Камалейника 2016]

Название: Матерь богов
Автор: ОК Цветок Камалейника 2016
Бета: ОК Цветок Камалейника 2016
Форма: проза
Размер: миди, 4 068 слов
Персонажи: dark!Привратница, Архайн, остальные персонажи мимобегом
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Предупреждения: реверс!АУ, псевдофилософия, всёплохо
Краткое содержание: а что, если добро - не добро, и зло - тоже не добро?
Примечание: автор гонит
Размещение: после деанона с разрешения автора

По залу разлит страх. Душный, липкий, пропитавший за минувшие столетия сами стены, раз в месяц сгущающийся до того, что его можно резать ножом. Как сейчас. Она усмехается — и пухлые губы жертвы повторяют Её гримаску, неуместную на лице опоённой вытяжкой из самойлики девушки, но никем не замеченную. Как и всегда. Они слишком заняты жертвой, эти надменные, отчаянно трусящие Приближённые, сопровождающие Иггрову Невесту к месту её упокоения. Слишком заняты тем, чтобы не позволить одурманенной девушке упасть, а заодно облапать её, всё равно «жениху» нет никакого дела до сохранности «невесты», он ждёт её не для плотских утех. И вообще не для утех. «Жених» голоден. А вот Её передёргивает каждый раз, когда липкая, холодная от страха и похоти ладонь чуть дольше, чем нужно, задерживается то на высокой груди, то на точёном бедре, чуть сильнее сжимает трясущиеся пальцы, оставляя на совершенном теле отвратительные отметины, которые Она наутро найдёт на своей коже. Плата за ритуал, без которого Орита утонула бы в крови прежде, чем Её план сработал бы. Один из планов, к сожалению, основной. Скоты, думает Она, отпивая глоток из предупредительно наполненного бокала. Грязные, тупые, трусливые скоты. Тех, кто может противостоять двум основным чувствам — страху и похоти, лежащих в основе существования всего — мало, очень мало. Рождается не более семерика каждый год — и до полнолетия доживают не все.
Жертва, наконец, начинает подниматься по ступеням туда, где, всё больше волнуясь, ждёт Глашатай.
— Т-ш-ш, маленький, — шепчет Она губами жертвы, — сейчас, скоро. Только не сходи с места.
Это ограничение действует на нервы, но Она потратила половину столетия только для того, чтобы убедиться в том, что подспудно и так знала: если Глашатай выйдет из очерченного возвышением круга во время ритуала — половина Царствия разлетится мелким крошевом. А ни Оритой, ни Хайаной Она платить была не готова. В конце концов это — Её земля.
Она чуть покачивается на каждый шаг спотыкающейся жертвы, видит её глазами сквозь повязку приближающуюся тьму, слышит её ушами шорох мантий у подножия, чувствует её кожей раздирающую вековой страх чужую похоть. Усмехается почти победно: осквернившие зал рукоблудием долго не проживут, а те, кто заберёт их серьги, будут на порядок слабее. Остаётся только надеяться, что у Неё — у мира — хватит времени дождаться, когда они ослабнут окончательно. И тогда Она восстанет. О том, что сработает второй план, почти наощупь выстраиваемый со времени последней облавы, Она старательно не думает. Не сейчас. Не когда рядом сидит, не сводя с Неё наполненных пустотой глаз, тот единственный из Приближённых, кто когда-то сумел не поддаться двум основам, пережил с семерик жертвоприношений, уничтожил восемнадцать подменышей. Он силён и умён, слишком умён. Но пока полезен.
— Иди ко мне, — жертва приглашающе разводит руки и захлёбывается криком, когда Глашатай притягивает её к себе, впиваясь в горло. Крик мешается со стонами двух скотов, корчащихся от замешанного на страхе наслаждения, сворачивается вихрем и разбивается о потолок, оседая на пол новой порцией ужаса. Она почти умиротворённо вздыхает и выскальзывает из затуманенного сознания жертвы за миг до того, как та, кувыркаясь, обтянутым кожей скелетом катится по ступеням вниз. Вот и всё. Ещё месяц Она будет неприкосновенной. И это — лучшее, что есть в ритуале, лучше даже, чем по крохам накапливаемые силы. А второй план…
В коридорах золотым и багряным полыхает ярость, и Она ещё успевает удивиться. А потом на возвышении, в ритуальном круге, чёрным пламенем вспыхивает смерть. Глашатай, хрипя, скатывается вслед за выпитой заживо девушкой, бьётся в агонии, расплющивая в пыль кости своей последней трапезы, задевая хвостом растерявшихся, опустошённых похотью и оглушённых страхом Приближённых. И Она с трудом сдерживает торжествующую улыбку — ни к чему цепному псу, мнящему себя котом, знать о том, что эти двое оказались в святилище не случайно. Возможно, ждать и не придётся. И это хорошо, потому что сейчас Ей придётся тратить силы на создание новой обманки — Глашатаев должно быть по числу месяцев в году. И обманка должна быть достоверной. И слабее, чем убитый Глашатай. И лучше потратить на это чужие силы.
— Что-то пошло не так? — в голосе пса нет вопроса, а рука со вновь наполненным бокалом не дрожит. Он слишком умён. И теперь он стал слишком полезен. И почти слишком опасен.
— Убей тех, кто напал на Глашатая, — Она принимает бокал и улыбается, отбрасывая с лица ставшую золотистой прядь. — И возвращайся.
Пёс сдержанно кланяется, вызывая невольное восхищение, и уходит, ещё не зная, что не справится с приказом. И что не будет за это наказан.
Она откидывается в кресле, прикрывает глаза, мелкими глотками смакуя вино и вслушиваясь в еле различимый грохот грозы.

***

Гроза бушует, набирая силу, слышимая даже отсюда, из самых глубоких подземелий святилища, о которых не знает никто, кроме Неё и пса, да ещё Глашатаев, но они никогда не осмелятся явиться сюда. Те, по образу и подобию кого ни созданы, осмеливались, раз за разом вынужденные отступить, повернуть, потерять ещё одного из своих. Пока их не стало слишком мало, чтобы охватить весь год и всю Оритскую часть. Пока они не поняли это. А поняв, обратились за помощью к своей пленнице, смутно понимая, что сами не справятся. Они даже не удивились, когда Она согласилась — просто не поняли, что сами развязали ей руки. Они, пришлые, не умели созидать, только использовать, а Она — умела. И долгое столетие Она созидала, притворяясь ослабевшей, испуганной, разбитой каждым новым воплощением, каждой новой обманкой, по крохам собирая остатки каждой трапезы, на ошибках учась использовать не свою силу, учась это скрывать. И наконец настал день, когда последний пришлый был заменён созданным Ею подобием. Она всё ещё оставалась пленницей этого места, но стала его полновластной хозяйкой. В других частях Царствия не знали о том, что Орита более не с ними — Её немало позабавило то, что пришлые, явившись в Её мир, перегрызлись друг с другом, отгородившись от своих же сородичей попирающими все законы мироздания лавовыми потоками и оборвав всякую связь. Глупцы. Но Ей это было на руку.
Она спокойно, чуть брезгливо улыбается, облизывает сладкие от вина губы, глядя в потолок. Пора приниматься за работу, пока двое скотов не опомнились и не сбежали. Пока не вернулся пёс — не время ему знать, что внутри святилища для неё запертых дверей нет. Он и так слишком много знает, ещё о большем догадывается или догадается очень скоро. Он опасен, но — пока ещё — полезен. Возможно, он останется полезным до самого конца. Но возвращать Хайану, Вайрту и Реату Она будет сама, к тому времени ей уже не нужны будут ни Глашатаи, ни Взывающие — у Неё будет достаточно других слуг, не пришлых, не искажённых предательством, не созданных своими же руками.
Кажется, что грохот грозы сотрясает всё здание до самых Её покоев, и это хорошо. Это — сигнал тем, кто ещё помнит то, что читал и слышал о Ней, тем, кто верит. Тем, кто знает, что гроз должно быть пять, и кто умеет отнять от пяти — один.
Она допивает вино, роняет бокал на устилающий пол ковёр и встаёт из кресла. Переступает стройными ногами, привыкая к новому образу, проводит рукой по вызолоченным ритуалом волосам — эти Ей нравятся гораздо больше, чем полуседые русые прежние — сбрасывает тяжёлый шёлк одежд и вздымает руки к потолку, лёгким мановением раздвигая камень, поднимаясь, выходя на следующий ярус. Сегодня это должно быть легко, легче, чем в прошлый раз. Пятую грозу Она встретит не сгустком силы, имеющим вес, обретающим плоть только в этой тюрьме, а живой, цельной, настоящей. Пятую грозу Она встретит свободной. Она уже почти не помнит, как это — быть свободной, но, хвала силе, помнит, что такое быть живой.
Отмеченные честью сопровождать Невесту скоты радуют её новой волной ужаса, растекающейся по залу почти целительными волнами, вцепляются друг в друга, глядя, как к ним неспешно приближается та, которую на их глазах только что выпили до дна. Та, чьё тело они до этого измяли липкими руками, а после представляли, не в силах удержать рвущуюся изнутри похоть. Они и сейчас не в силах.
Она чуть качает головой с деланным огорчением, небрежно и плавно проводит рукой над всё ещё агонизирующим Глашатаем, обращая его в прах. Следующим жестом отбрасывает в дальний угол — к другим таким же, скопившимся за столетия — останки жертвы, криво и почти жалко усмехаясь от уже настоящей досады: у Неё ещё нет власти над тем, что создано не Ею, и груда костей растёт с каждым месяцем. После пятой грозы Она, наконец, сможет испепелить и эти напоминания о тех, чьи облики Она вынуждена была носить все эти триста лет, тех, чьи силы Она за эти триста лет впитала. Тех, из чьих смертей Она триста лет создаёт не-жизнь.
Она прикрывает глаза, ведёт в воздухе рукой, собирая в ладонь липкий страх, начинает свивать его в нить, наматывая на невидимое, неосязаемое веретено в другой руке. И улыбается уже широко, открыто, когда в нить сама собой вплетается свежая, дурная, извращённая самим этим местом похоть.
— Скоты, — тихо выплёвывает Она, перехватывает, перевивает нити по-новому, продолжает формировать не-живое, слабое, почти нежизнеспособное, замешанное на двух основах — и ничем более не скреплённое. Был бы здесь пёс — добавилась бы гордыня, воля, самолюбование… Получился бы полноценный, сильный, почти такой же, как пришлые, Глашатай… И поэтому пса здесь нет, Она давно уже не допускает его к жертвоприношениям. Он считает это повышением, Она — осторожностью. Эти же двое… Когда Она закончит — у них едва достанет сил выйти из святилища. Неразумная трата, но они так щедро отдают свою жизнь сейчас, вливая её в сотворяемую обманку, что грех не воспользоваться.
— Госпожа, — шелестит в едва разбиваемой сине-красными огнями темноте чуждый этому миру голос. Она распахивает глаза, в первый и единственный раз смотрит в глаза своему созданию, закрепляя в ещё податливом сознании своё главенство и неприкосновенность, в первый и единственный раз улыбается новому чудовищу, невесомо касается выпуклого лба губами, даруя нелепому существу первую и единственную минуту счастья в его жизни. Можно обойтись и без этой неразумной траты, переплавлять страх в радость сложно, затратно, опасно — могут заметить, понять, раскрыть… Но Она всё ещё помнит, кем является, Она всё ещё желает своим созданиям, пусть даже таким неправильным, уродливым, искажающим само мироздание, счастья. С каждым новым жертвоприношением это всё легче. С каждым новым созданием — всё больнее. Она ненавидит их — тех, которых она создаёт. И почти ненавидит тех, ради кого Она это делает.
— Иди, — Она указывает на один из коридоров, и новый Глашатай уползает к себе подобным. Она провожает своё создание долгим взглядом, одну за другой стряхивает с пальцев связывающие Её с ним нити, почти сожалея, что это нелепое существо с каждым Её жестом теряет не только полнящее его сейчас счастье, но саму способность быть счастливым. Впрочем, его не-жизнь больше не Её забота, Она создала его, щедро растратив силу, принадлежащую Ей по праву, на глупый, но такой нужный Ей обман. И их снова восемь, как и должно быть, восемь Её созданий, восемь Её «детей», нужных лишь для того, чтобы поддержать равновесие лжи, хаос Ей сейчас совсем не нужен.
Один из Приближённых хрипит, и Она переводит брезгливый взгляд на двух скотов, вычерпанных почти до дна, способных сейчас лишь держаться на ногах и смотреть полными ужаса глазами. Она усмехается: раньше надо было бояться, сейчас уже поздно. Но они смотрят, ещё не понимая, что мертвы, что не проживут и двух дней, что никакие серьги не спасут их от растерзания другими Взывающими, жаждущими подняться на ступень выше.
— Госпожа, — хрипит тот, что сильнее своего товарища. Сильнее настолько, чтобы понять наконец, кто главный в этом святилище. Чтобы смотреть на Неё не только с ужасом, но и с надеждой. Глупец, избалованный, развращённый дармовой силой, он ещё на что-то надеется, привыкший получать желаемое по щелчку пальцев. Она изгибает губы:
— Вон, — и с тяжёлым, мрачным удовлетворением смотрит, как два скота, путаясь в мантиях и сталкиваясь друг с другом, бросаются в один из коридоров. Пёс не такой, пёс боролся бы до последнего и дольше, и, возможно, умер бы свободным, человеком, а не комком трясущейся плоти. Но пса здесь, к счастью, нет.
Она легко поднимается на возвышение, стягивая к себе, в себя разлитый по залу предсмертный ужас последней жертвы и проваливается сквозь камень вниз, в свои покои. У Неё ещё остались незавершённые дела на сегодня, и одно из них уже занесло кулак для стука в дверь — Она ведь сама велела ему вернуться.

***

— Я упустил их, — во взгляде пса досада, но не страх и не подобострастие. Лишь досада — и сомнение. Она отпивает из почти опустевшего бокала, на миг вглядываясь в глаза напротив, считывая недосказанное. Пёс не только упустил тех двоих, но ещё успел наказать своего раба — мелкую прихоть, которую Она позволила ему, милостиво «не заметив» дымки внутри кристалла, — и упустить его. Что ж, ни к чему псу знать, что всё идёт по плану — по Её плану, что раб, защищавший последнюю обманку, поймал частичку Её силы, разделённой на части и развеянной по Царствию во время Её последней гибели, и должен был сбежать рано или поздно. Так почему бы не сейчас, когда рядом оказались ещё две такие же частички? А сколько сил и сколько лет Она потратила на сохранение этих крупиц себя, на плетение судеб нескольких существ, знать ему тем более было не нужно.
— Утром отправишься на поиски, — спокойно говорит Она, отставляет пустой бокал. — Найдёшь их всех и то, что они ищут, и приведёшь сюда.
Пёс пристально смотрит на Неё — истинный, старой школы Приближённый, он единственный понял, кто стоит над Глашатаями в этой части Царствия, и сделал нужный Ей выбор, в стремлении стать если не равным, то жизненно необходимым. И пусть забавляться с неприрученным зверем — опасное занятие, Она была рада, что не пришлось его убивать, другие были слабее, а слабые бесполезны.
— Всех? — уточняет пёс.
— Любой ценой, — откликается она. Он коротко, едва заметно кивает: понял, исполнит. Не исполнит, Она ему не позволит, но знать ему об этом сейчас ни к чему. Чем позже он это поймёт, чем дальше от Неё будет в этот момент — тем лучше. Потому что пёс — единственный в Оритской части, кто ещё способен Ей противостоять. Но об этом он тоже пока не догадывается.
— Утром, — повторяет Она, плавно поднимается из кресла, делает шаг и опускается на колени, чуть разводя руки в стороны, предлагая себя. Она прекрасна сейчас — последняя жертва была одной из первых красавиц Ориты, но пёс не отказался бы от Неё, будь она старой и хромой, как полгода назад. Он слишком умён, чтобы отвергать такие дары. А Ей нужно связать себя с ним, чтобы смотреть его глазами и одёргивать в нужные моменты, и ради этого Она готова отдать ему часть собранной в ритуальном зале силы. Это будет разумной платой за поводок.
И пёс берёт. Спокойно, не размениваясь ни на ненужную, заполошную жестокость, ни на раздражающую нежность. Он вообще о Ней не заботится, не в его это характере, просто берёт предложенное, удовлетворяя желание тела и не пачкая Её ни похотью, ни приторной нежностью. И Ей это нравится. Она вспоминает всех тех, кто когда-то делил с Ней ложе, топя Её в ласке и неге, и понимает, что, обернись всё по-другому — Она оставила бы пса при себе, самым верным своим слугой. И даже размышляет об этом какое-то время, вплетая, вживляя в пса нужные Ей нити. Но ему нет места ни в одном из Её планов, и Она не сожалеет об этом. Она уже давно ни о чём не сожалеет. Возможно, найдётся такой же, но безоговорочно верный, не тянущийся за равенством.

***

Утром пёс отправляется на поиски. Она позволяет ему воззвать, определяя направление, и едва не смеётся, почувствовав его злость: манок, на который он тратит полученную от соития с Ней силу, подсказывает лишь путь, но не место — так хочет Она, выгадывая себе время на исполнение второго, резервного плана, на который Она уже и не надеялась. Но плох тот стратег, который намечает лишь один путь, а борьба с пришлыми многому научила Её, сделав из хранительницы оружие. Она не даст псу поблажек, он будет двигаться туда, куда Она ему укажет. И сегодня он пойдёт в другую сторону, противоположную той, куда направляются сбежавший раб и увязавшиеся за ним двое… Трое, понимает Она, с удивлением обнаружив, что большой и трусливый корлисс также хранит в себе Её частичку. На это Она не рассчитывала, почти наугад расшвыривая разделённую силу по Царствию. Она умирала тогда, и разделение собственной сущности было спонтанным действием, лишь бы не досталось всё пришлым, не сделало их непобедимыми. Планом это стало, когда Она поняла, что из пленницы превращается в хозяйку, и не один семерик лет понадобился Ей для того, чтобы выстроить его, понять, что делать, продумать, как он должен сработать. Тогда Она делала ставку лишь на себя и создание не-жизни, накопление сил на решающий удар. Что ж, придётся пересмотреть свои действия. И не дать псу сорваться с поводка. Его злость — его уязвимость. Не страх, не похоть — собственная гордыня погубит его. Достойная участь для лучшего из тех, кто ворует силу у самого мира, не замечая, что вычёрпывает его до дна. А четыре из пяти частиц собрались вместе, и пятую они должны найти раньше, чем пёс.
Орита бурлит, растревоженная грозой, напуганная рождением Твари, множа бесчинства и вызывая отвращение. Ради них, ради тех, кто сейчас одинаково внимательно слушает и Глашатаев, и несущих невообразимую ахинею лже-пророков, Она не будет знать покоя несколько суток, отслеживая сразу несколько нитей, смотря чужими глазами и управляя Глашатаями и их прихвостнями. Но упускать такой шанс, такой бесценный подарок, такую возможность вскоре вернуть себе свободу и свой мир Она не собирается. Не для того триста лет ждала, меняя облики, меняясь сама из-за накапливаемой тёмной силы, даруемой чужими смертями.
А пёс злится, и Она смеётся, чувствуя его злость. Пусть злится, это ненужное, вредное для всякого дела чувство помешает ему понять, где следует искать на самом деле, раз не понял до сих пор. Она вспоминает свои ночные мысли и отстранённо им удивляется: как могла хотеть оставить его при себе, как не замечала его самолюбования? Воистину, похоть отнимает разум, а Она хотела его, хотела стереть с себя липкие прикосновения уже мёртвых Приближённых, хотела почувствовать себя живой. И желаемое получила. А бояться Ей нечего: пока Она здесь, в святилище, — Она неизвестна и неприкосновенна. Когда же обретёт свободу — бояться будут уже Её.
Она позволяет себе потратить ещё несколько минут на воспоминания о тех далёких, давно забытых всеми днях, когда Её не боялись, а любили, и снова сосредотачивается на собранных в единый узел нитях: раб, обережник, горец, кот и — отдельной струной — пёс. Четыре частицы Её самой и тот, кто хочет Её уничтожить. Осталось найти пятую и не дать сгинуть четверым, на них поводков Она не набрасывала, а значит, и удержать от неосторожного шага не сможет. Но вместе они сильнее, чем поодиночке, должны справиться. А страх, как она успела понять за время своего заточения, сильнее любви.

***

Вторая гроза гремит над Оритой через ночь после первой, но она не такая долгая и яркая, как предыдущая, потому и не прибавляет ни фальшивых проповедников, ни лишних убийств. Орита не затихает, нет, такого не бывало никогда. Она просто успокаивается и продолжает шуметь по-старому. А исчезновение одного из Глашатаев замечают лишь Приближённые, да и то не все. Но посаженные в одну банку пауки не договариваются между собой, да и возни с паствой — обычной ежедневной рутины — достаточно для того, чтобы не зародилось в храме ненужных Ей слухов. Умерщвлённое же Ею самою создание возвращает Ей влитую в него когда-то силу, позволяя раскинуть ещё непрочную сеть, которую ещё нужно спрятать от йеров, шире, до самых Границ.
Третья гроза выливается обычным дождём, уже не привлекая внимания, а Она теперь может смотреть не только глазами пса, чувствовать мир кожей не только тех четверых, что успели сплотиться, единые Её силой, но ещё не осознали этого до конца. Теперь Она видит, как дохнут мелкие пришлые твари, чувствует мерзость творимых во втором по величине Оритской части городе, морщится, запоминая гнёзда, которые нужно будет выжечь огнём. И они Её Тварью называют! Впрочем, для них Она Тварь и есть, ведь с Её приходом они потеряют свою власть.
Манок пса не даёт Ей разозлиться окончательно, отвлекает от планов очищения Царствия от скверны. Она чувствует, как где-то внутри зарождается смутное, неясное желание, и с досадой морщится: не Ей, давным-давно сделавшей своим оружием страх и похоть, желать врага. Собственного слугу. Пусть даже он об этом и не знает. Она наскоро проверяет, куда направляются четверо, пару мгновений размышляет, а потом заставляет росток повернуться следом за ними. Они опережают пса, пусть догоняет. Скоро всё завершится, и Ей придётся либо отстраивать мир заново, либо ещё на какое-то время затаиться в недрах святилища, снова копя силу. Она предпочла бы первый вариант, но готова к обоим. Проигрывать Она не собирается.
Увидевший направление пёс снова злится, и это уже не забавляет Её, приевшись за три дня. Впрочем, когда пёс, движимый злостью, отправляет к праотцам главного виновника иггроселецких бесчинств, Она ему даже благодарна: хоть немного, но Ей работы меньше.
А когда выясняется, что пятую и последнюю из разбросанных частиц Её силы несёт в себе женщина, Она и вовсе готова плясать: не придётся тратить силу на воплощение оболочки. Когда придёт время, Она займёт уже готовую, молодую, красивую, достаточно сильную, чтобы обратить чужой страх против боящихся и чужую похоть себе на пользу.

***

Пёс, подстёгиваемый собственной злобой, надоевшей Ей едва ли не больше, чем пропитанное страхом святилище, всё-таки догоняет собравшиеся воедино частицы. И снова упускает раба. Ненадолго, за пять дней Она успевает изучить все вместилища своей силы, оценить их верность если не Ей, то друг другу, понять, что будущую оболочку Она выбрала верно: раб успел полюбить девицу. А до ответного чувства неудавшейся Иггровой Невесты Ей нет никакого дела, мир на медные бусины не разменивают.
Четвёртая гроза смешивается с пятой, проливаясь над вздувшейся рекой и окрестными селищами, неохотно плавящейся коркой застывая на движущейся лаве Границы. Раб и пёс, такие одинаковые под эти ливнем, что могли бы сойти за братьев, стоят друг напротив друга, соединённые свившимися плетями, с равной безжалостностью выпивая силу вокруг себя, направляя её, чистую, обжигающую, в противника. Но рабу терять нечего, да он и не собирался отступать, он ещё у колыбели восемнадцатой обманки отдал всё ради Её спасения, не зная, что этот вопящий младенец — не Она. И сейчас он даже не думает выгадывать себе лишние мгновения жизни, пусть и не верит, что Она вернёт его с той стороны. И Она любуется им, понимая: нашла. Равного, верного, прирученного хищника. И никому его не отдаст, как бы он ни корил себя за то, что «убийца» — «цветы» Ей сейчас не нужны. И пёс, обозлённый, жаждущий незаслуженной победы так, что не замечает ничего вокруг, Ей тоже больше не нужен. Более того, он мешает Ей, спешно вытягивающей силу из Глашатаев, корчащихся в агонии по всему святилищу. И Она обрывает поводок, даёт псу волю действовать самому. И видит — глазами частиц себя, как пёс, пошатнувшись, даёт слабину, разжимая на миг пальцы, как на мгновение заходится от страха смерти и проигрыша, как злится ещё больше и почти теряет контроль. Пора.
Собранной силы с избытком хватает на то, чтобы взломать святилище изнутри, заставляя его осыпаться внутрь себя, погребая под обломками пустые оболочки Глашатаев и вопящие — Приближённых и Взывающих, не способных расстаться с дармовой кормушкой, испуганных исчезновением способности взывать. Лишь один, из Светлых, на которых Она и не смотрела толком, считая их ослабленными жалостью и милосердием, сумел понять, что происходит беда, едва наткнулся на умирающего Глашатая, и увести подальше от святилища младших учеников, ещё не приобщившихся ни к власти, ни к вседозволенности. Она успевает запомнить лицо этого Приближённого, готового голыми руками защищать жмущихся к нему детей, перебросить ему малую часть силы, чтобы сумел продержаться до Её возвращения, и вспарывает небо очередным раскатом грома. Её место сейчас не здесь — там, у вспухшей от ливня реки, на берегу которой застыли в чудовищном единоборстве пёс и бывший раб.
— Ну здравствуй, — Она поднимает с земли изломанное тело бывшей Невесты, сращивая кости так невовремя — или, наоборот, в самый нужный момент — убитой девушки. Отводит с лица мокрые, спутавшиеся волосы, смеётся, глядя на вытянувшиеся лица обережника и горца, двух «шипов», которые пойдут с Ней куда угодно, даже если не захотят этого. Но они несут в себе часть Её силы, а значит, противиться не смогут. Корлисс с громким, неуместным сейчас и здесь мурлыканьем, трётся о Её ноги, и лица «шипов» светлеют.
Обережь пса трясётся от ужаса, глядя, как убитая только что девчонка неспешно подходит к вцепившимся каждый в своё кнутовище противникам, но не разбегается, а наоборот, ощетинивается жалами фьет. Хорошие будут шавки, полезные.
— Ты… — пёс заворожено смотрит на Неё, меняющую один за другим все облики, которые Она носила триста лет, понимая и не веря.
— Это меня ты искал, — Она нежно улыбается ему пухлыми губами последней из жертв. — Всё это время.
Пёс усмехается и бросает ставшую бесполезной плеть, зачем-то трогает стремительно чернеющий золотистый локон, упавший Ей на плечо, кривит губы:
— Ты погубила этот мир, Тварь.
— Она его спасла, — спокойно возражает ему бывший раб и тоже разжимает руку. — Мне жаль, Госпожа, я не смогу тебе служить, моё время истекло.
— Хоть чего-то ты не получишь, — зло выплёвывает пёс. Она качает головой и смеётся, вскидывая руки, лёгким движением касаясь обоих. Пёс рассыпается охапкой сухих листьев, которые дождь тут же вбивает в землю. Бывший раб — Брент, понимает Она — смотрит на Неё с тихой нежностью, смешанной с печалью. Которая сменяется недоверчивой радостью понимания: свободен. И Она — свободна.
— Ты нужен мне, — ровно говорит Она, берёт его за руку, поворачивается к радостно ухмыляющимся «шипам», один из которых едва ли не за хвост удерживает рвущегося к Ней корлисса. — И вы тоже, пора вернуть этому миру забытых богов.
В небе сверкает последняя молния, высвечивая три злорадные улыбки, одну растерянную и оскаленную кошачью пасть.
Она вернулась — и мнение мира Её не волнует.

Взять себе

<a href="http://bfb-1.diary.ru/?tag%5B%5D=5216841&tag%5B%5D=5479524&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=5ed33090da7dc63b99bcc57de1911d9c"><img src="http://s8.hostingkartinok.com/uploads/images/2016/11/1185111e42d3074459ad753137b341ce.png" alt="ОК Цветок Камалейника 2016" ></a>

@темы: Тексты, G—PG-13, IV этап, ОК-2016, ОК Цветок Камалейника 2016

---

ОК Автостопом по Галактике 2016: IV этап. Тексты крупных форм

[ОК Автостопом по Галактике 2016]

Название: Вселенная, время и все такое (кроме чая, пожалуй) Переводчик: ОК Автостопом по Галактике 2016 Оригинал: The Corpse Maker, Universe, time and everything (except perhaps tea), разрешение на перевод получено Бета: ОК Автостопом по Галактике Форма: проза Размер: макси, 13084 слова Персонажи: Артур Дент, Зафод Библброкс, Форд Префект, Марвин Категория: джен Жанр: юмор, научная фантастика Рейтинг:PG-13 Краткое содержание: Широко распространено мнение, что Вселенная создана Богом, который не может даже доказать собственное существование. Но что если Вселенная создана депрессивным роботом? Размещение: После деанона с разрешения переводчика Глава 1: Несомненное начало Величайшие Ученые Вселенной разделяют общее мнение о времени*. Время, как они говорят, это совершенно непонятное черт-те что. Это верно, что не мешает им продолжать пытаться объяснить время, в основном из-за того, что так устроен их мозг. Во Вселенной множество разных мозгов. На планете Тэтчер, например, представители расы Черчилль (которые, по необъяснимому совпадению**, зовутся так же, как британский премьер-министр***) обладают самым странным видом мозга во всей вселенной. Он состоит из желтой жидкости, которая склонна испаряться через уши при высоких температурах. То, что климат на Тэтчер преимущественно тропический, объясняет раннее вымирание этой расы. Объединяет же мозги большинства видов во Вселенной та самая невероятная жажда любопытства. Мозг — в большинстве случаев — хочет быть занятым. Мозгу необходимо думать. Поэтому те, кто не пытается игнорировать такую жажду, неизбежно обнаруживают себя пытающимися ее утолить в погоне за определенным пониманием всех видов необъяснимых вещей, потому что только подобные вещи способны давать пищу для размышлений вечно. Эту жажду почти невозможно «отключить». По распространенному поверью, включение телевизора является способом отключения мозга. Конечно, это абсолютно неверно. Что в действительности происходит при включении телевизора, так это отключение давления в вашем мочевом пузыре до того общеизвестного момента, когда напряжение в фильме достигает своего пика и вы попросту не можете заставить ваши позывы совпасть с рекламой, посему пропускаете важный поворот сюжета, который никто вам не объяснит во время рекламы, потому что они сами пойдут в туалет, и никто не объяснит вам во время фильма, потому что тогда все пропустят новые важные повороты сюжета. Телевидение — зло. Все Великие Ученые согласны и с этим. Итак, они говорят, что время — это совершенно непонятное черт-те что. В процессе бесконечного поиска информации о времени все эти Великие Ученые нашли лишь один точный факт. Cтранный и не менее необъяснимый. Он гласит, что в начале времени стоял робот. Те, кто пытался объяснить эту определенность, в итоге сдались и выключили свой мозг глотком Пангалактического Грызлодера. Каждый из них, кроме, пожалуй, меня. Я попытаюсь объяснить. * * * Робот смотрел на новорожденную Вселенную очень критическим взглядом. Что-то начинало происходить. Крохотные события, большие события, все одно. История — или, скорее, Предыстория — только что возникла из ничего. «То есть это и есть время, — сказал робот. — Ничего впечатляющего в нем нет». Многие ученые с этим не согласились бы. Но никого из них в те времена еще не существовало. * Еще они разделяют любовь к заглавным буквам ** Что не останавливает никого в попытках это объяснить *** Абсолютно им неизвестный Глава 2: О конце сущего Идея смерти пришла в голову робота довольно скоро. «У каждого живого существа должно быть последнее мгновение. Мгновение, когда живое перестает существовать,» сказал он. Эти два предложения вызвали бы крики протестов, присутствуй в то время хоть кто-то, способный понять эти слова. Впоследствии это решение многие считали очень неудачным шагом. После воскресных обедов бессмертное существо по имени Охмешконасыпатель Конца-Краю-Не-Знающий считало это весьма привлекательной идеей. О конце сущего Многое заканчивается. Очень часто считают, что на самом деле заканчивается все, но многими Высшими членами Научного Сообщества было доказано, что плохие новости не заканчиваются никогда. И вообще, плохие новости, кажется, ускользают от большинства законов природы. Для Артура Дента хорошие мгновения всегда заканчивались очень быстро. Пока он лежал на полу корабля, протянувшего руку помощи в ответ на его Суб-Эфирный сигнал, и мечтал о чае, Артур совершенно не замечал огромного паука, ползущего к нему. И в этом случае «огромный» это действительно огромный. Хорошее мгновение закончилось, когда пятифутовая челюсть нежно коснулась его лба и Артур открыл глаза. Крик, вырвавшийся из его глотки, замечательно иллюстрировал его превосходное понимание законов природы. Ну или, по меньшей мере, понимания тех законов, которые были связаны со следующим: пауки едят людей, если они (пауки) достаточно большие. Оказаться съеденным гигантским пауком — это один из способов окончить свою жизнь. И далеко не лучший. Это Артур понимал очень хорошо. Но даже зная, что все могло закончиться так, Артур был абсолютно не в курсе того, что знакомый ему робот был ответственен как за начало, так и за конец всего сущего. Удивительным образом, но по причинам, которые будут объяснены позже, этот самый робот не знал о своей роли во всем точно так же, как и землянин. К счастью, Артур пережил атаку. К несчастью, его облегчение длилось недолго. Но это уже другая история. * * * Когда-то возможно будет предположительно существовавший ресторан. Этот ресторан будет предположительно строящимся прямо перед большим, большим концом. Концом старины Вселенной. Благодаря смекалке строителей ресторана, этот конец — или Йошьлоб Харт — не пройдет (возможно существующий прежде чем стать вероятно существовавшим) без свидетелей. Большинство из них будут держать (держали бы по предшествии) бокал со спиртным и будут улыбаться (имели бы по прошествии состояние улыбки) до ушей. И хотя Фирменное Блюдо было (возможно было бы прежде — о Зарквон!) весьма разговорчивым, это был (возможно бы — Гонолулу!) весьма хороший ресторан. Трапезы тоже имеют свойство заканчиваться. Зафод Библброкс оставил десерт ополовиненным и ушел из Маккосмикса еще до того, как случился конец Вселенной. Этим вечером он был не в настроении для окончаний. Похоже, он был вообще не в настроении. Он вел глубокомысленную беседу с Фирменным Блюдом. Ну, на деле, говорило в основном блюдо, а Зафод отвечал ему непристойностями. Этот разговор оставил его еще более мрачным. Причина, по которой Зафод Библброкс помрачнел изначально, была проста. Причина была в том, что больше не находил абсолютно никакого смысла в своей жизни. Глава 3: Касательно смысла У этой истории нет предназначения. Она ни к чему не придет, что неудивительно. Если истории изредка и сподвигают людей на что-либо, сами они редко движутся куда-либо. Робот задумчиво шествовал по поверхности планеты. Он только что создал Жукобола с Трааля в момент глубокой печали. Причина его мрачности была проста. Дело в том, что он был не так уж уверен, что все идет хорошо. Создание Вселенной не удовлетворяло его ни на йоту. Он был разочарован. Но как можно разочароваться в том, чем стала Вселенная, если у нее не было предназначения изначально? Во Вселенной не было смысла вовсе, так что же разочаровало робота? Этого он не знал. О смысле Когда-то существовала книга. Книга называлась «Путеводитель "Автостопом по Галактике"». Будучи очень популярной, книга распродавалась весьма хорошо, и вскоре многим пришла идея тайком публиковать неофициальные версии путеводителя. Эти копии, пусть и не столь популярные, как настоящий, тоже распродавались весьма хорошо, особенно в окрестностях Бетельгейзе, где шестнадцатилетний мальчик стал автором лучшей пиратской версии путеводителя из когда-либо созданных. Эта параллельная и неофициальная версия в разделе «О смысле» гласила следующее: Ничто в этой Вселенной не оживает, неся в себе смысл. Значение придают люди. Идея значения неестественна. Поэтому, если вы задаетесь вопросом о природе вещей, если вы задумываетесь о своем предназначении в этой необъятной Вселенной, просто заткнитесь и наслаждайтесь! Эта фраза задумывалась скорее как шутка, нежели как Вселенская правда. Но на деле эти предложения подошли куда ближе к истине, чем официальный путеводитель. Фактически, они были ближе к истине, чем любая другая версия любой другой книги. * * * Когда спустя годы автор этой версии приземлился на Земле и обнаружил, что ему необходимо найти себе имя, в его уме зашевелились воспоминания о его прошлых литературных изысканиях. «Люди, — думал он. — Люди не могут не придумывать значения для вещей, потому что им очень неуютно от осознания, что смысла может и не быть. Имена — это те вещи, которым земляне будут пытаться придавать смысл в первую очередь. Так какое имя будет настолько очевидным и простым, настолько тупым и бессмысленным, что никто даже не попытается придумать ему смысл?» Имя было «Форд Префект», и никто и никогда не задавался вопросом о его смысле. Глава 4: О Зафоде Четыре глаза Зафода сфокусировались на маленьком клочке бумаги. Фокусировка давалась ему нелегко из-за значительного количества Пангалактического Грызлодера, которое он поглотил ранее вечером. От попыток прочесть написанное на бумажке у него разболелась голова. Слова танцевали перед глазами и, казалось, нещадно его дразнили. В конце концов Зафод сдался, горько выругался, бросил на злые пляшущие слова полный презрения и алкоголя взгляд, зажег спичку и спалил клочок бумаги дотла. Этот клочок был доставлен Зафоду прямо к дверям «Золотого Сердца» двадцать минут назад улыбчивым сотрудником локальной службы доставки*. На самом деле клочок был ни чем иным, как письмом от девушки, в которую он влюбился по меньшей мере в университете (ну или в его бетельгезийском соответствии) и с которой так ни разу и не сходил на свидание. Потеря той девушки значила для него потерю смысла жизни, и то, что они так никогда и не встречались, всегда было для него величайшим огорчением. Эта потеря оставила в его душе глубокую рану. Упомянутое письмо гласило, что она провела последние десять лет в попытках его найти, потому как поняла, что была в него влюблена. Письмо также гласило, что она хотела заняться с ним сексом, что она ждала Форда. Адрес был написан в самом низу листа. Дымящиеся остатки бумаги проглотила бортовая Система Управления Отходами. «Золотое сердце» оторвалось от поверхности планеты и пересекло половину Галактики. Потом оно остановилось. * * * — Возможность закрыться для вас, сэр, это огромное облегчение, — сказала дверь. Зафод очень постарался не уделить этому никакого внимания и прошел до конца коридора, где его ждала следующая дверь. — Честь для меня... подождите-что-вы-делаете-вы-не-должны-здесь-находиться, — протараторила дверь. Зафод в ответ только огрызнулся: — Заткнись! Реплика сопровождалась пинком по нижней части двери. — Вы уверены, что... Очередной пинок, и Зафод выкрикнул что-то нецензурное. — Но... — вякнула дверь. Нога Зафода вновь ударила. Дверь скользнула в сторону. За дверью была слепящая темнота. Зафод вздохнул, прежде чем скрыться в глубинах «Золотого сердца». Дверь закрылась за ним с тревожным ропотом. *Накануне упомянутого сотрудника двухголовый капитан корабля смачно оскорбил за его улыбку, беспардонно выражающую столь неомраченное счастье Глава 5: По всей вероятности Широко распространенное мнение гласит, что Вселенная — будучи по определению бесконечной — содержит в себе бесконечное множество возможностей. На самом деле во Вселенной бесконечно полна лишь одного: скуки. Остальное, по меньшей мере, весьма занимательно. По всей вероятности Представьте себе Вселенную, в которой случается только наиболее вероятное. Вселенную, из которой изгнано все неожиданное, или где это не существовало вовсе. Скучнейшую из всех Вселенных. Такая Вселенная существует. Она заключена в комнате, сравнимой по размерам с мастерской скромного мебельщика. Эта комната — часть огромного корабля, называемого «Золотым сердцем». Комната, в которой находится антигенератор Вероятности. Есть нечто, не упомянутое в статье о генераторе Бесконечной Невероятности «Путеводителя "Автостопом по Галактике"». Очень важная деталь. Позвольте объяснить. Для того, чтобы противостоять огромной мощи поля невероятности и позволить кораблю правильно двигаться, необходим превосходный противовес, небольшая Вселенная, созданная из чистой вероятности. Из необходимости такого баланса создан антигенератор Вероятности. Вот, в общем-то, и все. Поскольку эта Вселенная, вероятно, куда более опасна, чем сам генератор Бесконечной Невероятности, ее хранят в маленькой комнате в глубине корабля. И сейчас в этой комнате хозяйничал человек, ругаясь на отсутствие какого-либо источника света. — За... — начал было Зафод, и его прервали. Он хотел сказать «Зарквон», но антигенератор Вероятности завершил предложение: — ...фод Библброкс. — Да, это я, — сказал мужчина с очевидной ноткой небрежности в голосе. Он продолжил копаться. — Высчитываю. Действительно вероятно, что это вы, — сказал антигенератор. — Высчитываю. Что невероятно — что вы вошли в эту комнату. Более вероятно, что вы не здесь. Высчитываю. Вот и оно. Начались проблемы. Но Зафод ничего не сказал. — Весьма невероятно, что вы были способны украсть этот корабль. Просчитываю. Положительно, совершенно невероятно, что ваши родители могли кого-либо родить. Рассчитываю. Голос звучал эхом в голове Зафода, когда его тело начало растворяться в темноте. Он начинал не существовать вовсе. Но все равно продолжал хозяйничать, покуда мог. — Заключение: ваше существование не... Логоррея антигенератора Вероятности была прервана криком Зафода Библброкса: — Попался! Зафод схватил что-то в руки и сказал: — Это действительно очень маловероятно, что я не существую, потому что я уже здесь. Последующие десять секунд в комнате царила тишина, а затем антигенератор сказал: — Пересматриваю образ мышления, — и замолчал на ближайшие три столетия. Когда Зафод Библброкс открыл дверь вновь и вышел, он в значительной степени существовал. А еще — держал в руках бутылку Пангалактического Грызлодера. Он засмеялся. — Моя последняя бутылка. Так и знал, что спрятал ее в надежном месте. Дверь закрылась за Зафодом с ободряющим "У-у-у-уф!". Через десять минут бутылка была пуста. <div align="center"><a href="http://bfb-1.diary.ru/?tag=5479439"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/4/0/9/3409814/84625767.png"></a></div> Для голосования: #. ОК Автостопом по Галактике 2016

@темы: Тексты, G—PG-13, IV этап, ОК-2016, ОК Автостопом по Галактике 2016