Название: Дорога в Сонное Царство.
Автор/Переводчик: ОК Мария Семёнова
Бета: ОК Мария Семёнова
Форма: проза
Размер: 6732
Пейринг/Персонажи: персонажи, изображающие героев книг М. Семёновой
Категория: джен
Жанр: модерн-АУ
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: воюющие подростки
Краткое содержание: когда ролевка перестала быть просто игрой? Смешались времена, миры и герои, рыцари и разбойники. Эпидемия или магия?
Размещение: после деанона с указанием авторства
Глава 1.
*****Если честно, Гаврила Серов не любил ролевиков. Да и Средневековье, и уж тем более англоязычное фентази не больно-то жаловал. Если бы его спросили, каким ветром его занесло на ролевую реконструкцию в Доброжинск, он не смог бы точно ответить. Слишком много всего навалилось, как-то все слишком быстро произошло. И неожиданная болезнь соседки – старушки, которой было дело до мальчишки, оставшегося сиротой. Той, из-за кого он сумел выбраться из детдома. Ей срочно были нужны деньги на лекарства, а чем мог помочь несовершеннолетний мальчишка? Его же ни на какую работу не возьмут! А тут шанс! За одну неделю столько платят, да и делать ничего не надо – просто покататься верхом, сопровождая обозы. Великовозрастные дитяти развлекаются, а богатые родители готовы щедро платить за потакание их прихотям. Лошадей Гаврила любил и с удовольствием поработал бы в конюшне даже бесплатно. К тому же, говорили, дверь в Сонное Царство находилась в лесу, по которому ему придется водить караваны. За малейший шанс попасть туда он был готов на многое, а тут – и платят за то, что ему нравится, и шанс исполнить мечту появился. А цена этого – переезд на неделю в другой город. Соседка, кстати, будет лежать в больнице, и там за ней присмотрят. Так что в городе его ничто не держит.
Так-то оно так, но воплощение всех его надежд оказалось почти ловушкой. Почти ничего, кроме отвращения, ролевка не вызывала. Слишком все было показным, на публику. Сначала. А потом стало не по себе. Слишком реалистично стали вести себя вчерашние школьники, слишком вжились они в роль. Иллюзия путешествия во времени становилась идеальной, но – со всеми последствиями. В том числе, теми, которые никто не ожидал. Детки богатеев диву давались – с чего бы у игры в Средневековье, кроме шикарной лицевой стороны появилась изнанка? Ну почему вот, спрашивается, в замке так немилосердно сквозит, почему по некогда тихому Щедрому лесу ездить уже не безопаснее, чем по Шервуду?
Да и кому могло понравиться, что по лесу возле самого лагеря шастают незнакомцы в масках, которые останавливают обозы, забирают то, что они везут, и словно растворяется в воздухе. Неизвестному атаману были знакомы все тропинки, полянки, опасные места и места для засад – спасибо походам за грибами и ягодами, не иначе. И тайные знаки, которыми шифровали послания, эта шайка сочиняла и переводила не хуже разведчиков. О навыках маскировки, готовки в полевых условиях, ориентации в лесу и других мелочах и говорить не приходится!
Местные жители были целиком и полностью на стороне этих «робингудовццев», благодаря которым прекратились затаптывание чужих огородов, излишний шум со стороны ролевиков и многие другие неприятности. Как ни неприятно это осознавать, но мэрчонок и его приятели боялись. И стыдились в этом признаться. А значит все, что было, оказалось не напрасным. Но время, к сожалению, играло против партизан из Щедрого Леса. Первый день прошел успешно – от неожиданности, ролевики даже среагировать не успели, просто сбежали. Затем было время, пока охрана пытается отцепиться от намертво вошедших в дерево стрел. На третий день ловить «неуловимых мстителей», как называли себя новоявленные партизаны, должен был Гаврила.
Нет, условные рыцари и солдаты вполне искренне ненавидели «партизан». Ведь это из-за них регулярно пропадали обозы – но люди-то возвращались, живые и здоровые, хотя условно убить их в бою ничего не стоило. Напуганные – да, но живые! Из-за них налоги приходилось собирать снова и снова – но из-за них же местные крестьяне до сих пор еще не протянули ноги от голода. Из-за них солдаты гарнизона побаивались ходить в деревни поодиночке – но ведь известно, чем они там занимались! А без мародеров и грабителей как-то спокойнее. Если честно, сами командиры, без незримой помощи неизвестного разбойника не смогли бы навести такую дисциплину. Это ведь из-за кучки засевших в лесу сопляков солдаты не смеют ни обирать крестьян, ни требовать чего-то насильно, и сами (где же такое видано!..) усердно тренируются. А местные просто молиться готовы на эту шайку. Но обиднее всего было не оттого, что приходится воевать с детьми. Хотя это, конечно, тоже унижало. Разница в два-три года казалась старшеклассникам критической и раньше, а уж теперь и подавно.
Впрочем, видел бы кто, как эти дети стреляют! Да, не убивают, и даже ни одного серьезного ранения не было. Даже условного! А ведь казалось бы - чего проще... Нет, стреляли по одежде, пришпиливая к деревьям или стенке, а пока отцепишься – они уже убежали. А то еще погонишься за ними – и попадешь в ловушку. И либо сиди в яме на глубине в пару человеческих ростов, либо болтайся, как бабочка в сачке, в какой-то сетке на вершине дерева. И самое обидное – нет у них пособников. И слабых мест нет. И поступают они как-то… правильно, в общем. Им есть за что ненавидеть, и поступают они так, что чувствуешь себя последней скотиной. И это тяжело. За это ненавидишь их еще больше, но срабатывает охотничий азарт, и хотелось по-мальчишечьи проверить, кто кого. И ей-же-ей, без этих «чертей глазастых» в лесу станет как-то скучно. А другие разбойники заведутся, едва освободится место, и уж точно не станут морочить себе голову вопросами чести и совести. Поэтому «стража» и ловила других – «настоящих». А с этими – как будто играла в догонялки.
Но удача – дама капризная, и на третий день «партизанам» крупно не повезло. Началось с того, что утром отряд «рыцарей города Н», а попросту говоря – старшеклассников Доброжинской школы во главе с самим мерчонком отправился прочесывать лес. Гаврила отправился с отрядом, так как был почти уверен, что их придется останавливать. Эта неправильная, почти по-настоящему средневековая фанатичность начинала его пугать, и он был уверен: без драки не обойдется. И условностей может не быть. Это по условиям игры в первый день считалось, что царапина – тяжелое ранение, а касание деревянной стрелы или меча – условная смерть. Теперь хорошо еще, если синяками обойдется, а то как бы по-настоящему друг друга не покалечили. И понимал это не только Гаврила. Когда «партизан» удалось выкурить из леса, взяв заложников из деревенской ребятни, завязалась перестрелка. Потом – рукопашная. «Шайка из Щедрого леса» оказалась крохотной – всего двое мальчишек не старше 14-15 лет. И две девчонки, одна из которых успела в суматохе боя освободить маленьких «заложников»-первоклашек и вывести их за пределы игровой площадки, то есть в город. Вторая бросилась на помощь мальчишкам, и тоже попала в плен.
Гаврила возвращался «домой», но настроение у него было хуже некуда.В голове упорно звучало: "Сейчас-то не Средневековье!" Тогда откуда этот фанатизм, это слепое подчинение феодалам, это признание, что только рыцари – люди, а остальные – как будто бы говорящее имущество? Тошно. Хочется умыться, и никогда больше к этой грязи близко не подходить. Ну а куда теперь денешься?
Кстати, лагерь уже почти превратился в средневековый город. Домишки, конечно, не только что покрашенные, но на сараи больше не похожи. Видно, что в них жили и жить будут. Скотина даже голос подает. И охрана на лошадях уже сидит не как на заборе, а вполне уверенно. И толпа – настоящая толпа зевак. Любопытно им, видите ли. Интересно. И только. А так всем все равно, было бы зрелище красивое. Что там за клетка-то? Пленных разбойников в темницу бросили, то бишь в яму, сверху прикрытую решеткой. Да и не похож этот пленник на разбойника. Одет, вроде, прилично. Изо всех сил пытается сохранить лицо, не обращать внимания на насмешки, на слишком тесную клетку, где даже выпрямить спину невозможно. И ведь у него получается.
Что этот щупленький незнакомец думает, непонятно. И почему на него эта эпидемия правдоподобности не распространилась – тоже. Он же ответил условному «охотнику на ведьм» именно то, что и должен был ответить нормальный человек из двадцать первого века. То есть поинтересовался, не перегрелся ли тот на солнце, и не слишком ли заигрался. А охотник уже слишком вошел в роль, и с присущей ему заносчивостью приказал своей охране схватить «дерзкого юнца». То-то у охраны теперь повязки условных ранений и фингалы – вполне настоящие. Прямо как у тех, кто брал в плен разбойников. Пленник, похоже, сопротивлялся по-настоящему, а не условно. Неужели, только приехал откуда-то? Или… или не Гаврила один ко всей этой эпидемии нечувствителен?
Между тем толпа собиралась, и зрелище становилось все более и более похожим на книжное. Кажется, сейчас еще божий суд решат устроить. Так и есть. Сначала два бугая, из которых двоих семиклассников можно выкроить и еще на первоклашку материала хватит, схватились. Кстати, уж больно гладко они дрались. Словно знали приемы друг друга назубок. Не настоящий это был бой. Вот чувствовал Гаврила, что постановочный, а объяснить, почему – не мог. На душе стало еще тоскливее. Мало того, что он не сумел выбрать себе иностранное имя, мало того, что не сумел делать то, что подсказывало ему сердце. Мало того, что не сумел никого защитить. Так теперь еще это… В двух шагах вдохновенно вещал герольд, но к концу речи сбился на неприкрытую насмешку. Пленник глубоко выдохнул, состредотачиваясь. Сейчас откроют клетку, дадут в руки меч…
- А теперь, люди добрые, слушайте и смотрите! Этот варвар, посмевший оскорбить своими речами нашего почтенного гостя, встретится в бою с благородным Атуаном Ре-Соллем, рыцарем из Антре, и да рассудит их богиня справедливости и острый меч! Смотрите же, что происходит с теми, кто смеет оскорблять гостей нашего славного города! А может, найдется кто-то, кто займет его место?
В толпе, замершей в ожидании, раздался чей-то всхлип. Сквозь толпу судорожно пытался пробиться к помосту мальчонка лет пяти, и Гаврила, встретившись с ним взглядом, понял: все. Выбора уже нет.
- Найдется, - раздался вдруг в громовой тишине. К помосту, специально для такого дела возведенного на «главной площади» проталкивался сквозь толпу незнакомый мальчишка лет 14. К светло-русым волосам, постриженным «под горшок» и перехваченным кожаным ремешком, были прикреплены две недлинные косички. Холщовая рубаха с косым воротом, кожаные штаны, сапоги немного непривычного покроя. На правом плече сидит какой-то зверек. У пояса – двухвершковый нож и недлинный меч в ножнах. Меч, вырезанный из дерева с такой любовью и старанием, что все остальные перед ним кажутся нелепыми игрушками. Пленник почувствовал, как все мышцы разом ослабели. Приехали. Это уже вторая книга, в которую его занесло за эти «каникулы». Но кто это? И откуда взялся?
Не то, чтобы пленник, сидевший в клетке, боялся. Нет, исход боя очевиден. Слишком уж (как его зовут-то теперь, бывшего заводилу школьных хулиганов, Тоху Антресоля? Неважно) самоуверен, слишком туго соображает во время боя. Но показывать все, на что способен, не годится. Это первое правило. Поэтому удар-другой придется пропустить. Наверное. Совсем как несколько минут назад приятель Тохи по спортзалу, Жека Сизый, с которым шел сейчас постановочный бой. Эти двое знали приемчики друг друга досконально, могли отбивать их даже с закрытыми глазами. Но по правилам Жека должен был проиграть, вот он и лежит сейчас на лопатках, пропустив совершенно очевидную атаку. Ничего. После обеда роли поменяются.
А поединок между тем проходил совсем по-книжному. «Венн», который в средневековом английском городке казался ну совершенно лишним, безо всякой подготовки перехватил инициативу. Он дрался красиво, и у пленника не получалось заметить ни одной ошибки. Волкодав? Кажется, незнакомый мальчишка изображал именно его. А что? Серо-зеленые глаза, русые волосы, зверюшка, совершенно шикарный меч, молчаливость, странная усталость во взгляде. И отрешенность. Ему не нужен был ни этот бой, ни эта игра. Что он вообще здесь делает, он же не местный? Неужели приехал потому, что где-то здесь, по легенде, была дорога в Сонное Царство? Впрочем, время покажет.
Тоха Антресоль, то есть сэр Атуан Ре-Солль из Антре едва не улетел с деревянного помоста, не заметив элементарную подножку, но незнакомец успел его поймать у самой земли. Тихо ахнули зрители, возмущенно сверкнул глазами «охотник на ведьм», но телохранителям все же кивнул. Ржавый амбарный замок скрипнул, открывая клетку, и пленник несколько неуклюже вылез наружу. Клетка-то маленькая, все тело затекло, пока сидел. И тут же на шею ему с криком: «Алька!!!» кинулся «сын полка». Хорошо быть ребенком, как ни крути – и в толпе затеряешься, и пореветь можно – никто не осудит. Новоявленный Волкодав хмуро смерил взглядом зареванного малыша и белобрысого пленника, жестом показал: идите за мной – и размеренным, но быстрым шагом удалился с площади.
В собственно городе Альке быть еще не доводилось. А зря. Улочки вышли действительно по-средневековому извилистыми и совсем по-европейски грязными. Ни о каких названиях не шло и речи, и заблудиться, не зная дороги, было проще простого, но Волкодав – Альке проще было называть спасителя именно этим именем – ориентировался прекрасно, и уже минут через пять открывал дверь своей комнаты в трактире. Дверь скрипнула, и все трое оказались в небольшой, не слишком ярко освещенной комнатушке, в которой и было-то богатства, что хозяйский сундук вместо шкафа, лавка да полати, на которых лежал серый плащ. Кешка уже успокоился, понял, что им, вроде, пока ничего не грозит, и забрался на подоконник. Хозяин присел у сундука и начал что-то искать, словно и нет у него никаких гостей. Тишина Альке совсем не нравилась, и он негромко начал:
- Поздорову тебе, сын славной матери. И спасибо за помощь. Чем мы можем тебя отблагодарить?
- Ответом, – тихо произнес «пришлый», и было в его голосе что-то такое, что Альке неуютно стало под внимательным взглядом светлых глаз. Нет, смотрел он без угрозы, только внимательно очень. – Зачем?
- Что зачем? – Альке почему-то стало немного смешно и интересно, что же будет дальше. Да, в книжке все воспринималось несколько по-другому, а наяву чужие мысли не больно-то почитаешь. И главное: знать бы, что ему надо? С «охраной» ясно. Естественно, им хотелось дать обидчику хорошую взбучку. И толпу – они уже успели соскучиться. И Кешку – а каково должно было быть пятилетнему ребенку, у которого «взрослый друг» в плен попал? Тем более, если приходилось его с собой везде таскать – оставить не на кого, да ясно, что ребенку нестерпимо страшно остаться без единственного защитника, да еще и без единого шанса найти лагерь и остальных. И «разбойников», а точнее – пограничников, которым надоело чувствовать себя никем перед высокопоставленными детками начальства, тоже можно понять. Только бы уйти успели! Только бы их не нашли! Все можно понять – кроме этого отстраненного интереса. Кто это вообще такой, откуда взялся? Почему заступился?
- Зачем в пограничников играть? – да, эта манера говорить короткими, словно рублеными фразами, а то и просто отмалчиваться, легко могла бы надоесть, если б не военная привычка разговаривать без слов. Тогда боялись прослушки, да и усталость была такая, что лишний раз рот открывать не хотелось. Понимали друг друга по мимике, по жестам, по условным словам. Вот и теперь ясно – он просто беспокоится, хочет помочь. Да и интересно человеку! Обижаться не на что.
Так что отвечать было нужно. Но что ответить? Соврать? Ради наживы? Но они же отдавали все награбленное местным. Ради почестей? Но их никто не знал в лицо. Ради мести? Но пострадавшие не получили ни царапинки, да и психологически их не давили. Так зачем? Может, не отвечать вовсе? Задать встречный вопрос?
- А зачем ты заступился? – спокойно поинтересовался Алька. Откуда-то пришла твердая уверенность: с этим человеком бояться нечего. Словно сто лет его знает…
- Таким воспитали, - так, приехали. Он вообще говорить нормально умеет?!
- Ну и меня так воспитали. Не могу пройти мимо. Ты откуда вообще такой взялся? Не местный ведь, - на смену интересу пришло легкое раздражение.
- Может, и не местный. Тебе-то что? – Алькин защитник, помолчав, повторил. – Так зачем?
- Ладно. В этом лесу по легенде есть дорога в Сонное Царство. Слышал про это изобретение Института Времени? Так вот, я знаю – просто знаю, и не спрашивай, откуда – что здесь пропадают люди. Зайдешь в лес – пиши пропало. Я пытаюсь это предотвратить.
- Погоди, - в невозмутимом лице парня что-то дрогнуло и взгляд стал просительным: - Это правда? Действительно можно отсюда попасть в Сонное Царство? Можно – или нет?
- Может, и можно. Тебе-то что? – Альке почему-то захотелось подразнить невозмутимого спутника.
- Мне есть дело. Я – Гаврила Серов.
Оставалось только ахнуть. Имя было очень даже знакомым. Дело в том, что много лет назад Серовы были одной из лучших династий работников Института Временных Аномалий, так называемых «ивняков» - принципиальные, очень эрудированные и подготовленные едва ли не лучше всех в ИВА. Когда начались репрессии на ивняков, связанные со сменой властей, они уехали в тайгу и продолжали жить там по тем же законам чести, и так же вмешиваться в историю, как и раньше. Их искали все, кому не лень – но безуспешно. Эта фамилия была символом ушедшей эпохи. А потом? Дальнейшая история казалась каким-то страшным повтором известной книжки. Их нашли и сначала всячески пытались усыпить бдительность, перевербовать, а когда не удалось – был приказ живыми не брать, и вся семья об этом знала. Они бились до последнего. И ведь ушли – только младший сын не успел заскочить в захлопывающуюся дверь в Сонное Царство – ушли, уничтожив попутно последний телепорт. Это было лет пять назад. А сын попал в детдом, и что с ним было дальше – неизвестно. Впрочем, как и с Серовыми-старшими.
- Что, знакомое имя? – криво усмехнулся Волкодав. – Сентиментальным дураком считаешь?
У него были причины задавать такой вопрос. Действительно, он очень любил книгу Марии Семеновой, нередко мысленно ассоциировал себя с главным героем, и размышлял, а как можно было бы спасти Серых Псов. А что, если бы их предупредили заранее? А что, если они успели бы уйти до начала резни? Ну просто куда-то на несколько километров в сторону отошли? Не стали бы за ними гоняться по ночному лесу! И не может такого быть, чтоб не знали лесные жители каких-нибудь укромных хоронушек! Болотные ли тропки, размытые ли рекой берега, в которых появились пещеры, просто ли полянка, зимовье - да мало ли что! Пересидели бы, в другом бы месте начали все заново... Да хоть бы в том же Беловодье! Он так долго и подробно в голове все это обдумывал, словно сам туда бегал, предупреждать, словно сам спорил, убеждал, торопил - уходил с ними в безопасное место, прятался, бегал на разведку, помогал обустраиваться - что во второй книге подспудно ожидал - придя на берег Светыни, там, в Беловодье, Волкодав точно найдет сородичей! Тем горше было разочарование... Нет, он понимал, что недостойно мужчины придумывать отговорки, счастливые концовки, сентиментальничать. Надо держать удар. И да, его родных тоже уже не вернуть. Они ушли навсегда. И все же так хочется верить в обратное...
Но остальным-то откуда было это знать? Поэтому у Альки в голове мелькнули только отрывистые фразы: "Так вот в чем дело! Вот почему он кажется таким знакомым!". Альке вспомнились скупые заметки о тех событиях, которые были доступны в архиве. И никак не получалось отделаться от ощущения нереальности: слишком уж похоже на книжку. Да, человек, который так печется о вопросах совести и справедливости, увы, по современным меркам дикарь. Волкодав, да? Ну, да, семью не убили – он их просто никогда не увидит. Да, каторги не было – был просто замкнутый мирок беспризорников, приютов и приемных родителей, которые заботятся только о деньгах и о том, чтобы продемонстрировать беззащитному ребенку, кто в доме хозяин. Не было кан-киро и матери Кендарат – был самоучитель по самбо и знакомый особист. А в остальном…
- Не считаю, Гаврила. И я проведу тебя по Шалой Гати. – тихо и решительно кивнул Алька. В конце-то концов, по всем законам временных путешествий, путешественник вернется практически сразу после того, как исчезнет. Да просто ничто не успеет произойти, они вернутся раньше. Не могут не вернуться. Всего и нужно-то – найти архив.
- Кстати, я – Алька. Буревестник Алевтина, - коротко протянул руку предводитель «неуловимых мстителей». Хватит уже притворяться. Надоело. В конце концов, она никому не лгала, они сами приняли ее за мальчишку. Переубеждать не хотелось, было все равно, а потом привыкла. Потом Кешкина мать опознала, Кешка знает, да и если соратники, догадаются, она больше не будет ничего скрывать. Кстати, такого шока на вроде бы невозмутимом лице Алька давно уже не видела. Еще бы! В клетку садили тех, кто неоднократно пытался бежать, у всех охранников были повязки – условные ранения, и только у нее – ни царапинки. А в охране были те еще любители кулаки почесать. Мог ведь и не вмешиваться. Ее специально на площадь отправили, чтобы избавиться от нежелательного пленника. Думали, уж с мечом-то не справится. Площадные работники не спрашивали ни о чем, а вид у нее был совсем не серьезный. Заморыш какой-то, какой из него боец!
- Очень приятно, - наконец выдавил Гаврила, пожав протянутую руку. – А по роли?
- По роли Робином Гудом была, теперь вот в Эвриха превратилась. И хоть бы одна женская роль, - невесело улыбнулась Алька. – Ладно, сейчас не о том. Вещи какие забирать будешь? – Она вдруг поняла, что решиться помогать – это одно, а действительно помочь человеку оказаться в прошлом – совсем другое. И, несмотря на всю решимость, вздрогнула.
- Зачем? Нищему собраться – только подпоясаться, - безразлично передернул плечами Гаврила. Робином Гудом, значит, была. Ну, нетрудно было догадаться. Только о судьбе товарищей ей пока лучше не знать. – Только братишке твоему отдохнуть надо. И потом – доведешь до границы – и вы свободны.
- Ага. Жди да радуйся! Ты в лесах заблудишься или кучу неприятностей себе на голову найдешь! Я хотя бы дорогу знаю, и как вести себя по ту сторону болота - тоже. Если они там - мы их отыщем.
Гаврила благодарно кивнул и не стал продолжать разговор, вместо этого сходил вниз и принес целую миску съестного. Наелись вволю, и Кешка начал клевать носом, а потом попросил рассказать сказку. Гаврила удивленно вскинул брови, но промолчал. Его молчание становилось настолько привычным, что уже не вызывало раздражения. Ну что делать, если во всех садиках днем тихий час устраивают? Не ломать же ребенку режим дня! Он предоставил сонному Кешке свои полати, где тот сразу свернулся калачиком. А Алька присела рядом и вздохнула. Тяжело, задумчиво. Надо бы рассказать сказку… Но как же давно ей не приходилось не то что рассказывать, даже слушать сказки!
Кажется – целую жизнь. И все-то уже позабылось, но…. Почему-то захотелось окунуться в детство, и она начала негромкий рассказ.
Глава 2.
****Мох мягко и упруго пружинил под ногами, тяжелые еловые лапы, нависшие прямо над тропинкой, заставляли кланяться каждые несколько метров, но трое ребят шли довольно быстро и уверенно. Едва ребята оставили «городок» за спиной, Алька пошла впереди. Кешка, пока была такая возможность, бегал вокруг, восторженно подбирая то шишки, то листочки, то еще что-то, что может пригодится потом на уроках труда. И не надоело ему? Ведь мог же вроде привыкнуть к лесу, пока в лагере жили! Так ведь нет, все еще радуется, как первый раз из города вышел! Последним шел Гаврила с тяжелым вещмешком. Что он туда наложил, Алька не всматривалась. Не до того было.
Впрочем, она смерила его взглядом и мысленно прикинула: костюм почти подходит, в настоящем Сонном царстве в глаза бросаться не будет. А эту ленточку дурацкую нужно снять. Не будет же он продолжать играть роль венна! Он ни языка наверняка не знает, ни прическа не подходит. Вооружиться бы. Но это пока подождет. За мальчишками глаз да глаз нужен будет, чтобы не вляпались в какую историю. Сама-то, небось, через полчаса после перехода уже в плен угодила! Ее командир и наставник, когда вытащил да обратно в свое время доставил, долго ворчал и обещал лично голову оторвать, если это повторится. А и мало еще ругался. Ему-то каково было ее разыскивать! Особенно учитывая, что нашел в двадцати километрах от места перехода, когда уже на корабль собирались посадить, чтобы увезти куда-то за море. Кто это был, она и не сообразила толком, слишком напугалась. Потом, конечно, чувствовала себя «по ту сторону Шалой Гати», как дома. Но это было потом. Через месяц после первого перехода. Ладно, речь не о том. Сейчас она привычно мерила шагами знакомую дорогу и мягкий мох под ногами удобно пружинил. Сейчас ярко светило солнце, и жизнь казалась такой хорошей, такой спокойной и мирной.
Под ногой первый раз чавкнуло. Ну, вот и пришли. Зайти за высотку – и начнутся топи. И дороги назад уже не будет. А пока еще можно уйти. До лагеря – всего ничего, Кешка найдет дорогу. И можно кое-что проверить. Только нужно ли?..
- Аль, что случилось? Заблудилась? – безо всякой насмешки поинтересовался Гаврила. Он от быстрой ходьбы самую малость раскраснелся, и дыхание несколько сбилась. Что у него в этом мешке, хотелось бы знать? Прошли-то всего километра три. И шла, вроде, не быстро. Ой. Сколько раз ей говорили, чтобы не бегала по лесам и болотам, как лось! Сколько раз предупреждали, что не угнаться за ней! А она еще на Кешку ориентировалась. Так тот маленький еще, в его возрасте целыми днями носятся, и хоть бы что! А человек с тяжелой сумкой идет. Да по незнакомому лесу. Да очень быстрым шагом. Да за почти незнакомым проводником. Кто другой бы уже или ругался, или обвинял в попытке подражать Ивану Сусанину, или потребовал бы повернуть назад. Алька-Алька, запомни уже, ты – не среди однополчан. Не война сейчас, и о том, насколько хорошо ты знаешь лес, не знает никто! Хватит с тебя и Кешки, который верит безоговорочно.
- Нет, все в порядке. Почти пришли.
- Устала? Хочешь, привал сделаем? – он уже опустил мешок на мох и внимательно всматривался в окрестности.
- Алька! Аль, тут клюква! Погоди, дай набрать, а! Ну Алечка, - Кешка умел просить. И ягодник из него получится первосортный. Глядишь, и до лагеря дойдет. Кстати, и хороший повод от него ненадолго избавиться. Найти бы еще набирушку… Хотела же еще утром его маме подарок сделать, ягод набрать! А и хорошо, что забыла.
- На, собирай. Только далеко не отходи. За высоткой – трясина, - кинула она, кинув притороченную к поясу плетеную фляжку-не фляжку, сумочку-не сумочку, а просто берястяную посудинку, неказистую снаружи, но весьма вместительную внутри.
- Может, и я чего соберу? – предложил Гаврила.
- Да стой ты. Куда брать будешь? В шапку, что ли? Мне с тобой поговорить надо.
- О чем?
Алька почувствовала себя школьницей перед экзаменом, которая робеет выйти к доске, и руки дрожат, и выбрать невероятно трудно. Давно с ней такого не было. Впрочем, и рассказывать о себе приходилось последний раз очень давно. Сейчас как объявит сумасшедшей!
- О том, что нас ждет по ту сторону болота. Ты ведь знаешь, что тут проводил опыты Институт Временных Аномалий, и что если правильно пройти по этому болоту, попадешь в любую книгу? А то и не в одну! Ну вот и родители твои... Ты вообще знаешь, где их теперь искать? Ну, так я и думала. Ты сядь, сядь, вон поваленное дерево. Оно крепкое еще, мы с ребятами на нем каждый раз обедаем. Ну так вот. Переноска – это мы так телепорт называем – срабатывает в зависимости от того, о чем думает человек, которого нужно переносить. А оно большое, Сонное Царство, то есть мир написанных когда-то книг. Все ты его не обойдешь, времени не хватит, а баз данных нет. Ну, почти нет. В Институт Временных Аномалий, а точнее, в его Сонный филиал тебя все одно не пустят, да и я там – персона нежелательная. Так что попробуем своими силами. Ты для начала скажи, тебе куда – в исторические романы ушли, в фантастику или в сказки-легенды-мифы-фентази?
- Аль, ну я-то откуда знаю? Мне лет было меньше, чем Кешке твоему. Дур-рак. Мамке крикнул, чтобы бежала, а в нападавшего попавшим под руку булыжником кинул. Нет бы из рогатки стрельнуть, или отбежать, - сбивчиво начал Гаврила. – Меня за руку схватили, пока отбивался – взрослые же всяко сильнее – дверь и захлопнулась. Слушай, а ты-то что подскажешь? Они у меня историки были. Мама этнограф-фольклорист, папа из маховиков. Кто хоть это?
- Это специализация ивняков. Ну, сотрудников Института Временных Аномалий. Их три было – для путешественников во времени. «Маховики времени» должны были подталкивать исторические личности к тому варианту развития событий, который будет лучше для страны. «Маятники» никогда не вмешивались в историю под страхом смерти, они были непредвзятыми наблюдателями и только фиксировали настоящую, а не придуманную историю. И, наконец, «зовущие», «заповедный отряд времени», элита, которая предотвращала наиболее неблагоприятные события. Эти люди незримо присутствовали во всех эпохах и, как могли, спасали страну от гибели, даже если ценой этого была их жизнь. Знаешь, я бы на твоем месте попробовала в перевалочный пункт заглянуть. В Доброгину Дружину, к воеводе Арсению Никаноровичу. Он человек со связями, может что-то дельное посоветовать. Да и просто человек хороший, надежный. Надеюсь, поможет. Ну, а может, они вообще до сих пор тебя там, в перевалочном пункте ждут?
- Так что же мы стоим?! Пошли! – вскочил Гаврила, но Алька удержала его.
- Погоди ты. В таком виде? Снимай косички, грим смывай. Снаряжаться будем. Держи, - она протянула рукоятью вперед небольшой деревянный кинжал.
- Зачем? У меня свой есть. И тоже – деревянный. Нет, твой тоже хороший, но…
- Крапивина читал? Мы куда собираемся? Там книжные законы работают! Так что подарок друга, который выручает в беде, лишним не будет. Теперь маячок. Ну да, колечко, как в сказке, дорогу показывает. Зеркальце. Если разлучимся, можно разговаривать: одно нажатие – со мной, два – с Кешкой. Ладанку на шею повесь, там универсальный переводчик. Ложку за голенище. Она противоядием смазана, ею размешаешь - и все есть или пить можно. Все вроде…
Вдруг Алька вскочила, привязывая заветный мешочек обратно, и помчалась к холму. Кешка все-таки зашел на болото, и теперь дороги назад нет. Значит, придется идти втроем. Выбора больше нет. Следом саженными прыжками мчался Гаврила, тоже наспех похватав вещички. Эх, Кешка, что ж ты, не зная дороги, в топи полез? По колено затянуло. Хорошо хоть Алька тропинку знала, и самих спасателей не затянуло следом… Дорога становилась опасной.
Впрочем, когда совместными усилиями Гаврила и Алька вытянули Кешку из топи (а он и 10 метров не отошел от края трясины), идти было не так уж тяжело. Страшно – да. Но во-первых, Кешка вцепился в Гаврилову руку, как последнюю соломинку, и больше уже никуда не отходил. А это уже дорогого стоило, раньше оборачиваться приходилось поминутно. Во вторых, Алька, идущая впереди, даже не сомневалась, куда и когда надо сворачивать, где идти быстрее, а где можно и постоять отдохнуть. С таким проводником и мальчишки несколько успокоились. В-третьих, прошло подряд несколько очень жарких лет, и ни одной по настоящему снежной зимы, а потому болото уменьшилось в размерах, и от тропинки, раньше петлявшей километра три, осталось всего около километра. И глубина воды уменьшилась. Если раньше местами на гати ребятам было бы пояс, а невысокому Кешке и вовсе по грудь, то теперь вода едва достигала колен. Будь у них резиновые охотничьи сапоги – и ног бы не замочили. Да и день стоял все-таки жаркий, и теплая вода отнюдь не помешала. В общем, не все так уж плохо.
А потом они вышли на тот самый островок, о котором столько говорилось. И выглядел он, как показалось Гавриле и Кешке, соответствующе. Конечно, осталось от былого только память, но зато какая память! Живописные развалины крепости открывались только через двадцать метров кажущихся почти непроходимыми зарослей ивняка, шиповника и каких-то незнакомых трав. В отличие от кажущихся безжизненными топей, тут наоборот кипела жизнь – пели птицы, жужжали насекомые, да и на земле виднелись многочисленные следы. Но даже в нескольких шагах от развалин их было не видно. И как-то вдруг открывались взору все еще довольно мощные, а раньше – точно неприступные стены, окруженные деревьями. Ворота тяжеленные, но Альке стоило только легонько толкнуть их – и они отъехали в сторону, открывая внутреннюю площадку. Деревянные постройки вокруг, колодец, деревянная мостовая… много всего было на этом островке, просто глаза разбегались. У Альки же почему-то совсем закаменело лицо. Она на негнущихся ногах подошла к колодцу, заботливо прикрытому деревянной крышей, к которому от дома вел крытый коридорчик, опустилась рядом со срубом на корточки и быстро начала выстукивать какой-то затейливый мотив на бревнах.
Кешка только что стоял с открытым ртом, и вот он уже бегает по внутреннему двору, заглядывая во все двери, пытаясь до всего дотронуться и залезть во все помещения. Гаврила скинул на землю ставший почему-то очень тяжелым мешок и тоже любопытно завертел головой. И ахнул: под пальцами Альки вдруг появилась сначала небольшая выпуклость, а потом из бревен выехал целый пульт управления. Она проверила какие-то рычаги, удовлетворенно кивнула и позвала ребят:
- Идите сюда! Сейчас в Сонное Царство вас перебрасывать буду. Кешка, не лезь, куда не просят! А вдруг потолок обвалится? Гаврик! Да брось ты эти чемоданы, догони ребенка! Ой… Гаврила, извини. Вырвалось.
- Да ладно. Держи своего братишку, - улыбнулся Гаврила, оттаскивая Кешку от лестницы, ведущей на сеновал, и Алька невольно улыбнулась в ответ.
И вот все трое, крепко взявшись за руки, встали около колодца. Кешка, прижимая к себе полный туесок собранных еще на той стороне ягод, который так и не уронил, утопая в болоте, накрепко вцепился в поясной ремень Гаврилы. Гаврила закинул на плечи мешок, в одной руке у него была Алькина котомка, другой он держал Альку за руку. Алька, сосредоточенно прикусив губу, аккуратно настраивала какой-то прибор, потом положила руку на рычаг и плавно перевела его в новое положение.
Сам по себе переход прошел неожиданно быстро и легко. С болот ветер принес туман, и ребята на несколько секунд ослепли. Стало нечем дышать, земля ушла из-под ног, а воздух превратился в тонкую липкую ткань, стремительно разрывающуюся при падении. Пропало ощущение себя в пространстве, исчезли звуки, запахи и вкусы. Но прошла секунда – и все прошло. Мальчишек изрядно шатнуло, но все трое без труда устояли на ногах. И над головой было все то же безоблачное небо. Та же густая трава под ногами, тот же колодец… Неужели ничего не получилось? На месте и разва… ой, нет. Не развалины. Колодец новенький, стены добротные. И деревья вековые великаны, и мха такого они отродясь не видели в своем замученном экологическими проблемами мире.
Алька облегченно вздохнула, и быстро зашагала наружу. Ребята пошли следом. Ну да, точно ведь то же место, да не то же. Топь на месте, только края ее не видно, а тропка бережно отмечена вешками, кое-где – даже мостки поставлены. Только едва ребята выбрались на ту сторону топей, как вешки с тихим бульканьем скрылись под водой. Если верить Альке, это еще не все: стоит выйти на эту сторону с целями, которые могут навредить Сонному царству – и дорогу наружу просто не найдешь, и выйдешь не здесь, а в «другие ворота». Защищают здесь дорогу между мирами, ничего тут не скажешь.
Но еще больше удивило и Гаврилу, и Кешку то, что там, где стоял лагерь «ролевиков», возвышался настоящий город. Ну, не совсем на том месте. Все-таки и топи были намного шире, и лесные дебри тянулись почти бесконечно. Но едва вышли – как оказались на краю широкого поля. А у горизонта возвышалась грозная крепость. Высокие стены, земляной вал и широкий ров с подъемным мостом смотрелись, что и говорить, красиво и как-то завораживающе. Действующая твердыня, это сразу видно. И верилось, даже сомнений не вызывало, что воеводство-то спокойное. Обоз вон какой-то тянется, деревушка немного в стороне, где спокойно работают, не опасаясь никаких пришельцев «из-за Грани», как называли в Сонном Царстве тот мир, где жили авторы книг.
А между тем к ребятам от крепости уже мчался небольшой конный отряд. Гаврила судорожно вздохнул, автоматически хватаясь за рукоять меча. Эх, арбалет бы сюда… собьют ведь, растопчут – и не заметят. Вон какая трава высокая, их и не видно-то толком. Задержать бы хоть на несколько минут, дать Кешке и Альке время убежать… А Алька-то хороша! Стоит столбом, как будто не видит ничего. Беги ты, дуреха! Беги! У меня ж не меч, а этой деревяшкой… Что же ты лук-то выронила? Алька!
А Алька замерла, всматриваясь в лица приближающихся ратников, беззвучно шепча имена. Сколько знакомых! Из-за спин ратников вдруг выскочили еще трое всадников – подростков. Три парнишки… нет, два паренька и девушка. И коней как раз к ним гонят. Гаврик, оболтус, да не хватайся ты за свою лучину! Да чтобы отряд воеводы Бессмертного кого-то затоптал? Скажи кому, животики надорвут от смеха! Ну, окружат, приведут в город под охраной. С тебя убудет, что за чужой спиной на лошади прокатишься? Кешку вон напугал! Приближаются… Ребята, вы?!
Ребят, как Гаврила и опасался, едва не смело, но совсем по другой причине. Скакавший теперь впереди всадник – русоволосый юноша не старше 16 лет, с едва пробивающимися усиками, на всем скаку подхватил ее, поднял в седло, потом остановился и соскочил на землю, все еще не выпуская из охапки Альку, которая уже не скрываясь, не хуже Кешки, повисла у него на шее. Подскочили еще два товарища предводителя, и тоже бросились обниматься. Они так и замерли, обнявшись, все четверо. Мимо гарцевали, объезжая пришельцев стороной, ратники. Гаврила сначала хотел броситься на помощь, потом с трудом поймал Кешку, едва не полезшего под копыта.
Нет, опасность им не грозила. Суровые ратники добродушно посмеивались в густые усы, и ничего не предпринимали против пришельцев. Впрочем, окружили их добротно. Между тем четверка в центре наконец-то соблаговолила отклеиться друг от друга, и Гаврила едва сдержал изумленный возглас. На щеках непробиваемой Альки были две мокрые полоски. У Альки, которая так спокойна была на допросе? Той, что спокойно управляла прибором, который мог на молекулы разорвать? У Альки, которую одноклассники называли Непробиваемой? И вдруг слезы радости?
- Санька? Когда ж ты такую шевелюру отрастила? – она улыбалась дрожащими губами, неверяще глядя на светловолосую, почти белоголовую девчонку, у которой ветер смел с головы шапку, скрывавшую волосы до плеч. – У тебя ж ежик был, еще короче, чем у меня? – теперь подошла к темноволосому тощему пареньку, положила руку на плечо и, увидев бинт, выглянувший из-под расстегнутого ворота рубашки, отдернула руку: - Славка, черт ты полосатый, сколько тебя штопать можно? На тебя бинтов не напасешься! Куда опять вляпался? Ладно, потом, – и снова к светловолосому, который поднимал ее в седло. – Юрка, ты мне когда-нибудь ребра переломаешь! Чего смурной? С дедом поругался?
Гаврила горестно вздохнул, надеясь, что его никто не услышит. Здесь они с Кешкой – точно чужие. Нет, Кешка ей все-таки не брат. Альку-то все знают, видно невооруженным глазом. Подходят даже взрослые, даже лошади норовят приласкаться. А Кешка смотрит ошалевшими глазами, да в Гаврилу как вцепился, так и не отпускает.
- Что, малец, обидно? Да не обращай внимания. Сейчас наговорятся, новостями поделятся – и вернется твоя подружка, никуда не денется. А на них не серчай. Возвращение Альки Вещее Сердце – это тебе не абы что, - добродушно пророкотал чей-то голос и тяжеленная ладонь опустилась на плечо. Гаврила оглянулся. За спиной стоит здоровенный дружинник. Да нет, не здоровенный. Высокий просто. Некогда русые волосы местами выгорели, а местами – посеребрены сединой. А лицо молодое совсем, хотя усы и бородка, конечно, старят. Но нет, все равно, лет тридцать – не больше. Плечи широченные, и судя по ширине рукавов вороненой кольчуги – мускулатура ого-го какая. Гаврила даже немного позавидовал. Интересно, сколько такая кольчуга весит? Да и меч огромный – похоже, двуручник. А пояс красивый. Широченный, кожаный. Ребята из ролевки точно обзавидовались, увидав такой. Что это, гравировка по коже, что ли? Или плетение? Нет, вообще одежда тут красивая. Слов нет. И удобная, наверное… Гаврила представил лица ребят, увидь они его в местных вышитых красным по белому рубахе и штанах, сафьяновых сапожках, плаще-корозно (так он, кажется, называется), с настоящим мечом в кожаных ножнах и могучим луком, обернутым берестой, в берестяном же колчане… нет, все-таки туле.
- Эй, малой, ты чего? Русичей чтоль не видал? – удивленно поинтересовался кто-то и тут же заботливо предложил: - Никанорыч, может его того… водичкой отлить?
- Да ладно тебе, Вышата! Не привык еще? С Алькой всегда странные люди приходят. Ты лучше дуй в город, Никитишну подготовь! Скажешь, дочка вернулась, - первый дружинник отослал своего товарища и тот сразу уехал.
Между тем Кешка отмер и деловито начал выпрашивать у дружинников оружие, какие-то приспособления, обереги и прочие мелочи, висевшие на сбруе и одежде – посмотреть поближе. Гаврила тоже честно попытался продолжить разговор. Алька между тем кончила обниматься с встречающими, и теперь встревожено ловила взгляд Гаврилиного собеседника. В ее глазах замелькали сомнение, волнение даже нотки страха:
- Арсений Никанорович, - тихонько позвала она, глядя щенячьими глазами: - Арсений Никанорович, я, честное слово…
- Гляди-ка, помнишь еще! Тебе что было сказано? Чего тебе на той стороне, медом намазано?! - ворчливо спросил он. – Совсем стариков забыла? Там-то оно всяко веселей… - дружинник старательно прятал смеющиеся глаза, но Алька заметила, и, всхлипнув, подошла, уткнулась лицом в плащ чуть ниже плеча, и прошептала в кольчугу:
- Арсений Никанорыч, как же мне вас не хватало! - и, едва тяжеленная рука осторожно взлохматив ее волосы, легла ей на лопатки, тут же вскинула голову. – А мама как?
- Да как мама? Вестимо, тоскует по тебе. Гринька твой все-таки пошел на ту охоту. Зря не отговорила. Да ладно, в проруби искупался – теперь умнее будет. Надежа, как ты уехала, все тебе подарок вышивала. Как доделала, так все места не находит. Ждет. Друзья твои? Кто здесь – всех уж видала. А кого нет – на заставе. Ладно, мать сама все расскажет. Лучше скажи – нашла?
Алька отрицательно помотала головой и, оглянувшись на Кешку, прошептала: - Не могу я ждать. Сердце не на месте. На шесть лет вперед отмотала, жену его нашла, сына – вот. Вы же знаете, Кешки еще на свете не было, а вон какой вымахал. А отец его…
- Тихо, не реви. Найдется. У вас, кстати, что-то странное творится. У нас вся Земщина о том гудит.
- Да ладно. Ничего. Я выдюжу, - Алька всхлипнула, и лицо ее снова стало каменным. Короткий кивок с виноватой улыбкой Гавриле, оклик Кешки – и вот уже они въезжают в город, покачиваясь в седлах за спинами ратников. Эх, не так она представляла возвращение домой…
Прошло буквально пара часов, и все трое уже сидели на лавках в просторной избе, где жила Алькина мама, сытые, отдохнувшие и довольные. Алькина мать, с которой даже вполне старославянский наряд не согнал какой-то налет современности, все подкладывала всяческих вкусностей, и наглядеться не могла на доченьку. Кешка увлеченно спорил с таким же, как и Алька, белоголовым парнишкой лет десяти – ее братишкой, Гринькой. Пятилетняя Надежа так и лучилась счастьем, привалившись к любимой сестрице. Да и Алька тоже лучилась. В ней уже не узнать было непрошибаемую ничем пацанку, которую побаивались даже хулиганы. Она по настоянию матери надела местный девичий наряд – расшитую рубаху, поневу, и даже умудрилась отыскать где-то парик. Красавица оказалась. И коса почти до пояса. На вопрос же грустно улыбнулась:
- Да не искала я ничего. Это моя коса. Я ее лет восемь отращивала. Заботилась, холила и лелеяла. Еще у нас, в том мире. Зимку из «Валькирии» Марии Семеновой сыграть мечтала. А потом – заболела, вот в больнице и остригли. Время такое было, боялись, как бы вши не появились. С тех пор я в ту книгу - ни ногой! Да толку-то? На болезнь иммунитет, и так бы больше не заразилась, а вот волосы новые все никак не отрастут. Ой, кстати, Гаврюша, познакомься, - Алька указала на сидящего во главе стола богатыря, недавнего собеседника Гаврилы. – Воевода Арсений Никанорович Бессмертный. Командир гарнизона Доброгиной Дружины. И мой пра-пра-пра…
- Дядя. Просто дядя. И вообще, внученька, ты в курсе, что странные вещи у вас, за Гранью творятся? Как бы Черта вспять не потекла, Кулички не рассыпались, - своего воевода добился. Алька улыбнулась – искренне и как-то очень по светлому. Чертой называли реку, на которой стояла Дружина, Куличками – курганы и развалины крепости, а эта присказка означала примерно то же, что и «когда рак на горе свистнет». – Так вот, голубушка. У вас завелся какой-то тип, перекраивающий историю по собственному усмотрению. Кто он, откуда, и чего хочет – большой вопрос. Но сейчас он где-то у Куличек. Активизирует ловушки ивняков.
- Ни-че-го себе! А у нас в ролевке ребята стали превращаться в тех, кого играли. Не ваш ли накомец постарался? – включился в разговор Гаврила. – Помнишь, Аль? На нас двоих не подействовало. Ну ты, я так понял, вообще профессионал, а так – мы дети ивняков.
- И ты тоже? Погоди, - Арсений Никанорович вдруг улыбнулся. – То-то я смотрю, лицо знакомое! Серов? Сын Анатолия и Анны?
- Да, а вы откуда, - у Гаврилы тотчас пересохло в горле. Неужели?..
- Да приехали они недавно сюда! Говорят, раз такие дела творятся, может и сын наконец-то сумеет сюда выбраться. Да не хлопай ты глазами! Третий дом от поворота! – он не успел договорить, как Гаврила вылетел из дома, чуть не вышибив дверь.
Он появился ближе к вечеру, честно пытаясь оставаться серьезным, но привычная маска расползалась на глазах. Слишком уж сверкали глаза, слишком упрямо губы пытались расплыться в счастливой улыбке. Алька понимающе улыбнулась в ответ. Она слишком хорошо понимала, что он сейчас чувствует. Только вот приживется ли он теперь дома, когда спадет эйфория, когда придется приспосабливаться к полузабытым людям и правилам? Время покажет. Только время. И она это еще своими глазами увидит.
@темы: Тексты, G—PG-13, IV этап, ОК-2015, ОК Мария Семенова 2015