ОК Летописи Разлома 2015: IV этап

[ОК Летописи Разлома 2015]

Название: Третья сторона
Автор: ОК Летописи Разлома 2015
Бета: ОК Летописи Разлома 2015
Форма: проза
Размер: миди, 10500 слов
Персонажи/пейринги: Император/Сеамни, намёк на Император/Фесс
Категория: гет, преслэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: ООС, искажение некоторых событий канона
Краткое содержание: «Когда Два Брата обретут свободу, наступит конец времен. Будет народ Дану доведен до отчаяния. И когда останется их меньше, чем речных камешков в горсти, отмщение их состоится» Iaienne Мудрая, Видящая народа Дану

Глава первая

Чёрный город просыпался рано: по узким грязным улочкам уже вовсю сновали мальчишки–курьеры, суетились ростовщики, и нищие заняли свои посты у жалких храмов полузабытых божеств. Над низкими крышами кузниц и бедняцких трактиров клубился дым. Даже ясным днём здесь было темнее, чем в городе Белом. Там, за накрепко закрытыми воротами внутренней стены, пробуждалась ото сна благоустроенная часть столицы, только усталая ночная стража сдавала пост сменщикам, нарушая тишину. В прочных красивых домах Белого города жили почтенные торговцы и меценаты, колдуны с патентами Радуги, дорогие куртизанки и прочая заслуживающая всякого уважения публика. Над ними возвышалась укреплённая насыпь древнего вала, опоясывающего Замковую Скалу, где нашлось место для самых почитаемых храмов, гвардейских казарм и имперской аристократии. Само солнце ежедневно отдавало предпочтение здешним обитателям, многократно отражаясь в золочёных скатах и храмовых крестах. Но ближе всего к сердцу Империи, императорскому дворцу, расположились семь башен с флагами семи цветов радуги.

Мудростью строителей города устройство Мельина было подобно всей Империи в миниатюре. Такой порядок был установлен не дедами – предками более давними, чем хранит память, нынешнего Императора. Порядок незыблемый. И неверный. Поэтому каждый раз, глядя на раскинувшийся внизу город с балкона дворца, Император едва удерживался от желания отдать приказ снести проклятые башни, разметать их на камни, чтобы и следа не осталось. Семь башен магических орденов: Красный Арк, Оранжевый Гарам, Жёлтый Угус, Зелёный Флавиз, Голубой Лив, Синий Солей и Фиолетовый Кутул. Когда–то они стали опорой молодой Империи, главным оружием против нелюдей, и тогдашние правители вознаградили магов сполна, освободив их от собственной власти. Однако Радуге этого оказалось недостаточно.

Император разжал стиснутые кулаки и оглянулся на замерших в отдалении Вольных. Эти не выдадут, а значит, есть несколько минут наедине со своими мыслями. Ещё мальчишкой он понял, какая роль ему отведена. Да заботливые наставники из числа глав орденов и не скрывали этого. Быть вечным запуганным воспитанником, властителем огромной державы на словах, и послушной марионеткой в руках Радуги на деле. Если бы только маги не были так заносчивы! Если бы их дикие опыты и бесконечные поборы не губили страну, если бы легионеры не гибли зазря вдали от дома, повинуясь их прихоти, он смог бы смириться. Даже думать об этом было тошно, но ради мира в Империи можно было бы вытерпеть власть бесчеловечной Сежес и ей подобных. Но маги не таковы. Повсюду под их гнётом зарождалось недовольство, пусть пока на уровне Чёрного города. Когда дело дойдёт до мятежей, бессильных и разобщённых, кровь польётся рекой. Император, возможно, лучше всех знал, на что способна Радуга. И раз столкновение неизбежно, он не собирался терять время.

Решая мелкие повседневные вопросы, которые наставники могли доверить юному Императору, задерживаясь в тёмной молельне или лёжа без сна в своих покоях, он искал выход. Он был беднее последнего нищего: тот свободен в своих мыслях. У Императора не было ничего: ни оружия против единственного настоящего врага, ни единого человека, которому он мог бы довериться, ни даже собственного имени. Хоть он давно приучился скрывать свои мысли от наставников, это не спасало от обыкновенных соглядатаев. Во всей Империи только личная охрана, целиком состоящая из Вольных, служит именно ему, а не имперскому совету. Несложно угадать, чью сторону примут бароны: половина Радуги их родственники. Зато легионы вышли из Чёрного города, они пойдут за ним, но их мало в столице. И маги требуют отправить новые войска, как будто что-то подозревают. Нет, единственной силой, способной противостоять Радуге, была и остаётся Серая Лига.

Связываясь с Лигой, Император шёл на огромный риск. Такую встречу никак не возможно было утаить от Радуги, следившей за каждым его шагом. Потребовались все уловки Серых, чтобы скрыть предмет беседы. Большинство Патриархов Лиги отказались с ним связываться, едва узнали имя заказчика, но одного союзника он всё-таки нашёл. Если, конечно, Патриарх Хеон сам не является шпионом Радуги.

Как бы то ни было, Патриарху уже несколько раз удавалось подсылать своих людей во дворец, минуя препоны чародеев. Это заставляло верить, что слава Серых не преувеличена. Император не спешил выдавать им свои намерения. До сих пор он поручал Лиге незначительные задания по сбору информации и не все из них касались Радуги, хотя Хеон не мог не догадываться, с чем связан интерес Императора. По выполнении заказа в городе появлялся условленный знак успеха или неудачи, другой знак говорил «жди моего человека». Лишь раз серым пришлось отчитываться о провале – когда они должны были проникнуть в главную башню Всебесцветного Нерга, восьмого и самого таинственного магического ордена.

Однажды Серые вышли на контакт первыми, дав понять, что его вскоре навестит посланец Патриарха. Это всегда были разные люди, но Императору как–то удавалось выделить нужного человека из толпы. Поэтому он внимательно вглядывался в лица посетителей, ничем более не выдавая своего волнения.

Серый появился после обеда. Император мгновенно узнал нужного человека, ничем, казалось бы, непримечательного, и порадовался, что у магов из его свиты это не получалось. Однако он терпеливо выслушал ещё троих просителей, прежде чем очередь дошла до посланника Хеона. Это был стройный молодой человек с незапоминающимися чертами лица, неуловимо похожий на тех серых, что приходили до него.

– Можете говорить открыто, ваше величество, – сказал он свободно, словно наличие за дверью двух чародеев Радуги ничуть его не смущало. – Слишком любопытные уши узнают, как я выпрашиваю льготу, а вы интересуетесь вестями, что, кстати, недалеко от истины.

Судя по тому, что никто не ворвался убить наглеца, Серый и впрямь мог обмануть Радугу.

– Я не предполагал, что воины Лиги способны на такое.

– Все и не способны, – весомо сказал Серый. – У нас не так много времени, ваше величество. Как вы помните, последняя миссия обернулась провалом, нам не удалось даже приблизиться к башне Нерга. Однако кое–какая польза от этого была, один… контакт связался с нами, чтобы сообщить о странной активности Арка. Он сказал не так много, но речь идёт о тайной встрече, и мы знаем имя, место и время. Патриарх решил, это может быть вам интересно.

– Мне интересно, – Император в задумчивости отстучал пальцами начало известного марша. – Обычно Лига не ищет заказчиков.

– Обычно Лиге не приходится возвращать аванс. Но дело даже не в этом. Поверьте, случай проникнуть в дела магов выпадает редко. Если Патриарх не ошибся, завтра я отправлюсь в Хвалин.

– Именно ты? – переспросил Император. Серый выглядел не старше его самого, но, кто знает, с каких лет он в наёмниках.

– Я не только глаза отводить умею, – Серый понимающе усмехнулся, и его лицо на миг поплыло, приняв другую форму – именно этого человека видел Император в прошлый раз – затем всё прошло. Самое удивительное, что волшебный перстень на руке Императора никак не отреагировал на колдовство. Неудивительно, что и маги за дверью ничего не почуяли.

– Ты был в Нерге, – догадался Император, – точнее, не был, но…

Серый молча кивнул, дожидаясь его решения. С аудиенцией пора было заканчивать, пока промедление не возбудило подозрений, как бы ни хотелось расспросить его. Нечасто Император мог позволить себе роскошь открытой беседы.

– Что ж, отправляйся, разузнай всё и возвращайся, – он достал из стола увесистый кошель с золотом. – Этого хватит?

– Вполне.

Серый почтительно поклонился и повернулся к выходу. Император внезапно окликнул его, как поступил бы с отличившимся легионером:

– Как твоё имя, воин?

Серый тогда сделал вид, что не услышал. Вероятно, это было самый честный ответ, который он мог дать.
В потянувшейся затем рутине Император не раз возвращался мыслями к этому разговору. Чем дольше от Лиги не было вестей, тем больше росла в его глазах ценность информации о делах Арка. Предчувствие или пустая надежда? Ему отчаянно нужно было хоть какое–то оружие. И, если он верно понял намёк этого Фесса, если Арк действовал втайне от остальных орденов, Радуга не так едина, как пытаются показать чародеи.

Император чувствовал, как сплетаются вокруг нити заговора. Он пока не понимал его сути, но слащавые улыбки Сежес и два покушения не давали расслабиться. То, что за обоими стояла Радуга, не вызывало сомнений. Магам, очевидно, надоело дёргать за ниточки, когда можно править самостоятельно.

Сегодня визит наставников ему не грозил. Что-то случилось вчера, что заставило Сежес побледнеть посреди обеда и покинуть Мельин вместе со всеми Верховныими магами, кто был в городе. Император отдал бы левую руку, чтобы узнать, что за неприятности могут быть у Радуги.

Его внимание привлёк столб дыма над кузнечным кварталом. Сквозь дым прорывались всполохи пламени. Пожары среди кузниц давно никого не удивляли, но знающий человек прочёл бы во вспышках пламени, то, чего Император ждал уже месяц – сигнал Серых. На следующий же день после исчезновения магов! Без сомнений, эти события были связаны.

«Рано или поздно придётся рисковать, - убеждал себя Император, - и лучше бы действовать неожиданно. Возможно, следующего шанса придётся ждать ещё двадцать лет».

Решившись сделать первый шаг, он больше не сомневался. Он вернулся в Зал Приёмов. Больше всего шансов, что посланник придёт под видом посетителя.

Его надежды оправдались. Через полчаса в очереди просителей появился приметный молодой человек с белыми волосами. Император, помня о фокусе с лицами, обращал больше внимания на его сложение. Чутьё сразу же подтвердило: он.

В этот раз Император не стал полагаться на терпение, и сразу вызвал его. Напряжённые взгляды магов скрестились на Сером. Что-то шло не так. Они не должны были понять так быстро… И тут Император сам ощутил, отчего всполошились маги. Посланник сжимал в руках свёрток, и от исходящей от него магии чёрный камень в перстне Императора вспыхнул жаром. Что бы там ни было, оно могло угрожать жизни Императора.

Он буквально втащил посланника в кабинет и протянул руку к свёртку:

– Давай!

Дверь вынесло магическим ударом, но поздно. Император успел снять ткань со свёртка. Внутри оказалось белая латная перчатка. Не слишком похоже на оружие, но именно оружием она и являлась. Перчатка сама оказалась у него на руке.

Первым ударом магов Серого с силой отбросило к стене, брызнула кровь, но он не растерялся, и один из нападающих с бульканьем осел на пол с узким кинжалом в шее. Вольные не теряли времени даром. Там, где человек подумал бы, стоит ли нападать на членов Радуги, Вольные просто выполняли приказ: защищали Императора. Один неуловимым движением страж отрубил голову аколиту в синем плаще Лива. Его меч, забрызганный кровью мага вспыхнул ядовитым пламенем, которое тут же передалось на руку – через мгновение от воина осталась лужа горящей тем же огнём слизи. Другого Вольного настигла молния волшебника из Угуса.

Следующая молния летела уже в самого Императора. Он неосознанно подставил перчатку, пытаясь защитить голову – и чары лопнули, столкнувшись с перчаткой. Император ударил шокированного мага кинжалом.

Его левая рука – та, что в перчатке, почти онемела от боли. Через сочленения металла показалась кровь. Похоже, именно ей и питалась магия перчатки.

Двое уцелевших аколитов попытались набросить на него какое-то сложное заклятье, но Император отмахнулся от него перчаткой. Два взмаха… Как оказалось, маги перестают быть серьёзной угрозой, если удастся подобраться на расстояние удара мечом.

За считанные мгновения на полу осталось семь мёртвых тел. А он начал войну с Радугой и всё ещё был жив.

Внезапно, Серый зашевелился. Император поспешил к нему. Посланник Хеона действительно был жив, но ему оставалось недолго. Его плечо представляло собой мешанину горелой плоти и обломков костей. Невероятно, что он мог оставаться в сознании и даже связно разговаривать.

– Я… ухожу, – неожиданно чётко сказал воин. – Сними её… повелитель… Подарок... Тьмы…

Император не мог отказаться от единственного шанса на победу, как только убедился в его существовании. Как и оставить воина Лиги, подарившего этот шанс, без последних почестей.

– Как тебя зовут, воин?

Сквозь гримасу боли на лице Серого пробилось удивление:

– Упорный вы… Имя… Фесс…

Его тело внезапно опутала сеть мерцающих линий, они превратились в плотный кокон, который исчез с тихим треском, забрав с собой Фесса.

Что ж, вот они, первые потери. Однако, если эта яростная схватка показала что-то, то это факт, что маги отнюдь не бессмертны. Император покинул кабинет, снаружи уже ждал Кер-Тинор, капитан Вольных. Теперь нужно было действовать быстро.

– Кер-Тинор! Собери гвардию, всю охрану сюда. Запереть все ворота, не выпускать никого! Срочного гонца в трактир «Полосатый Кот», дядюшке Паа лично в руки. И пусть ждёт ответа. Гонцов в казармы. Всем легионам – тревога! Легатов – ко мне!

Пока он с Кер-Тинором и его Вольными прочёсывал дворец, гонец вернулся от Патриарха с известием, что Серые готовы наступать.

У подножия дворца собралась небольшая армия. Прохожие из числа аристократии недоумённо перешёптывались, пытаясь угадать, с кем собрался воевать Император.

Бледные лица солдат, которым только что сообщили новости их легаты, не внушали страха. Скорее, они сами были испуганы грядущим столкновением с магами и наверняка проклинали безумного Императора, ведущего их на смерть.

– За мной! – скомандовал Император. – За мной, все, кто верны мне!

Он устремился к тем самым миссиям орденов, которые мечтал снести не далее как утром, и за ним шла целая армия. Неуверенно, но шла. Вольные, окружившие своего повелителя плотным кольцом, не выказывали и тени страха.

Когда первый отряд достиг орденской миссии, окрашенной в цвета Голубого Лива, над притихшей столицей разнёсся их боевой клич:

– За Императора! За Императора! Смерть! Смерть! Смерть!

Глава вторая

Войско шло на запад, вымешивая раскисшую от ливней землю в непроходимую грязь. Его состав изрядно пополнился за счёт окрестных деревень. Это были необученные крестьяне, но много ли стоит выучка против мага? Потери обещали быть чудовищными. После стремительной победы в Мельине, пусть и оставившей город выжженным дотла, легионы готовы были последовать за своим Императором хоть в пекло. Вот только этого могло оказаться недостаточно.

К ночи прибыли в Скраге, где стояла ближайшая к столице орденская башня. Разведчики доложили, что маги покинули город. Опасаясь ловушки, Император рассредоточил манипулы – маги любили бить по площадям, и отправил людей прочесать башню. Имея дело с Радугой, стоило опасаться не только их мощи, но и хитрости. История хранила тому множество примеров. Некроманты Радуги, например, могли заставить своё тело после смерти превратиться в страшного монстра и отомстить убийце.

Маги вели себя странно. Он ожидал ожесточённых сражений на каждом шагу, прежде всего – с Сежес, Гахланом, Ревазом и другими Верховными магами. Вместо этого волшебники бежали при приближении армии, а о его бывших наставниках не было никаких известий. Словно все приличные чародеи были заняты чем–то более важным, чем внутренняя война.

Как бы то ни было, пренебрегать неожиданным преимуществом он не собирался. Белая латная перчатка на руке Императора была тому порукой.

– Кер! – он подозвал командира Вольных. С начала мельинского сражения тот не отходил от Императора. – Едем к башне. Если там что-то и было, люди Фарга уже это обезвредили.

Приказ явно пришёлся Вольному не по нраву, но через пару минут отряд конной стражи был готов сопроводить Императора.

Башня высилась на пустыре: даже в мирное время никто не хотел селиться под боком у чародеев. Сейчас она была окружена кольцом легионеров, почтительно вытянувшихся перед Императором. Их командир поспешил доложить:

– Мой Император, обыск ещё не закончен, новичок с Фаргом зашли внутрь и не выходили. Искать было не велено.

«Новичок с Фаргом? – удивился Император, – Что это за новичок, который берёт с собой центуриона?»

– Всё верно, солдат. Оставайтесь здесь, а я… ты!? – из башни появились двое, и Император утратил дар речи.

Первым был, конечно, Фарг, разведчик, но вторым… вторым был тот самый воин Лиги и маг, что принёс ему перчатку и умер в коридоре дворца. Точнее, должен был умереть. Белые волосы, открытое лицо, похоже, настоящее. Первая жертва войны с Радугой. Император запомнил его имя.

– Повиновение Империи, – как ни в чём не бывало, Фесс преклонил колено.

Император сумел справиться с удивлением. Старые тайны могут ждать. Тем более, что к этому Фессу у него слишком много вопросов, на которые после скоропостижной гибели Патриарха Хеона и большей части его людей ответить было некому.

– После поговорим. Что у тебя с лицом, центурион?

– Старые хозяева подарочек оставили, – усмехнулся Фарг. Половина его лица была сильно обожжена. – Там вся башня нашпигована ловушками, а наверху такое зеркальце, что даже вот он, искусник, ничего поделать не смог.

– Показывайте!

Прервав все последовавшие возражения, Император спешился и легко взбежал по ступеням. Даже если маги успели вынести всё самое ценное, что-то могло оказаться слишком большим или незначительным для Радуги, но небесполезным для него. К тому же Император никогда не бывал внутри орденской башни, и не собирался упускать такой случай.

Створки бесшумно распахнулись на хорошо смазанных петлях. В тёмном просторном холе пахло гарью, и чувствовались следы магии.

– Что здесь было? – спросил он у Фесса. Он помнил, что «искусник» был не чужд магии.

– Две огненные ловушки, мой повелитель, – почтительно сказал Фесс. – Обе сняты.

– Как?

– Искажающий Камень, мой повелитель, – Фесс аккуратно продемонстрировал небольшой переливающийся самоцвет. – Серая Лига накопила немало сведений…

– Но не все воины Лиги способны тягаться с Радугой, – угрюмо прервал Император.

«И воскресать из небытия», – добавил он про себя.

– Какого ты рода, воин?

– Мой повелитель слишком щедр, – смиренно поклонился Фесс. – Я не могу похвастаться знатностью – меня вырастила Лига. Патриарх Хеон был мне вместо отца.

«Удобно. Ведь Хеон мёртв и слова твои никак не проверишь», – подумал Император с внезапной злостью. После стольких лет притворства ложь была ему отвратительна. Он не хотел читать её в словах тех, кого уже начал считать «своими».

– Ведите дальше, – приказал Император.

– Это опасно, мой господин, – заикнулся Фесс. Император только пожал плечами.

Так, этаж за этажом, они добрались до вершины башни. Её внутреннее убранство отнюдь не поражало воображение. На самом деле, было похоже, что колдуны, уходя, вынесли всё, что в ней было, даже мебель. Фарга рассказывал, какие ловушки им встретились и как они их обезвредили. Фесс больше помалкивал, внимательно глядя по сторонам – вдруг что-то упустил.

За приоткрытой дверцей в конце последнего пролёта, из-за которой пробивался мягкий свет, дожидалось зеркало. Именно дожидалось. Оно было живым. Благодаря перстню и перчатке Император сумел почувствовать его присутствие ещё на предыдущем этаже. Чёрный камень перстня предупреждающе теплел с каждой ступенькой.

– Оставайтесь тут, – приказал Император. – Дальше я иду один.

Фесс дёрнулся следом, но пара скрещенных клинков преградила ему путь.

– Повелитель знает, что делает, – мягко произнёс один из Вольных.

– Пропустите его, – бросил Император. – А ты держись сзади.

У Фесса был такой вид, словно он уже приготовился умереть вместе со своим повелителем.

«Занятно, – подумал Император. – Откуда вдруг такая верность?»

Он осторожно приоткрыл дверь и обнаружил за ней ещё ступени. Они вели прямо в стену, где в камень было вмуровано высокое овальное зеркало, испускающее неяркий свет.

– Когда мы вошли сюда, полыхало так, что ослепнуть можно. Фаргу едва задело, но вы видели результат, – сказал Фесс. Император отметил, что как только они оказались наедине, его почтительность улетучилась.

– Береги глаза, – предупредил Император. Как всегда, имея дело с таинственным артефактом, он откуда-то знал, что делать.

Левая рука в латной перчатке взлетела, прикрывая глаза. Яркий свет затопил комнату, словно весь гнев Радуги обрушился на них – и не выдержал столкновения с перчаткой. Привычная острая боль пронзила запястье. Не страшно.

Император направился к зеркалу, преодолевая сопротивление яростного света. Он затопил всё вокруг, в белом мареве двигались неясные фигуры. Они пытались преградить ему путь, но таяли при столкновении с перчаткой. На тех, что остались позади, он не обращал внимания. Возможно, одной из них был отставший Фесс.

Когда он добрался до последней ступени, свет стал таять. Волнующаяся гладь зеркала выровнялась, но то, что оно показало, было скорее отражением его кошмаров, чем его самого.

Пусть в них никогда не было леса и затенённой тропинки, но хрупкую черноволосую Данку, что показало ему магическое зеркало, он узнал бы в любом месте и возрасте.

Как давно это было…

Наставники решили преподать ему урок мужества и ненависти к исконному врагу человечества. Сежес с холодной улыбкой пригласила его на арену и вручила меч.

…Две испуганные малышки, прижимающиеся друг к другу. Совсем крошечный младенец. И он, мальчишка, опьянённый впервые пролитой кровью существ, умеющих страдать и мыслить.

Разорванная шея девочки–Дану…

«Что за день призраков!»

– Покажи шею! – закричал Император, и зеркало, вопреки всем правилам магической науки, повиновалось, как испуганный слуга.

Порыв ветра встрепал волосы девушки, обнажив страшный шрам, какой оставляет тупая, покрытая зазубринами сталь.

Император застыл, с молчаливым ужасом вглядываясь в зеркало, словно перед ним открылся не мирный лесной пейзаж с симпатичной девушкой, а картина пришествия Спасителя, и Фесс насторожился. Всё указывало на то, что артефакт удалось подчинить, но мало ли, на какие пакости способна Радуга. Он не ожидал и того, что им подвластны чары магических зеркал.

***

Около минуты Император таращился в зеркало, шевеля губами, как безумец. Фесс сумел прочесть что-то вроде «я в долгу перед тобой». Фесс не выдержал и окликнул его. Затем, не дождавшись реакции, оттолкнул от зеркала и едва успел увернуться от мощного удара латной перчатки. У Императора был вид только что разбуженного человека, однако он быстро сориентировался.

– Отойди.

Фесс отступил на шаг не более. Он всё ещё видел в зеркале Данку, так поразившую Императора. Вдруг она подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.

Мощный удар латной перчатки раскрошил камень у кромки враз поблекшего зеркала. За ним последовали другие удары. На полу росла куча каменного крошева.

«Ещё один артефакт, которому не место в этом мире, – подумал Фесс. – И кто его притащил?»

Тогда это не казалось плохой идеей: решение большинства его проблем в обмен на обещание доставить магическую побрякушку тому самому Императору, к которому он и спешил. Фесс только вырвался из подземелий Арка, постёгиваемый по пятам Смертным Ливнем, и никак не успевал доставить полученные сведения. Во всех историях, именно в таких ситуациях и должен появляться загадочный помощник, охочий до отчаянных душ. Козлоногий же требовал куда меньше, чем душу.

Сейчас все его инстинкты вопили, что эта перчатка – чистое зло, и сила, заимствованная у её хозяев, аукнется сторицей всему Мельину. Вот только он ничего не мог сделать. В Мельине столкнулись силы большие, чем когда–либо, а он не мог увязать концы с концами. И можно было бы бросить играть в воина Серой Лиги и остаться в Долине. Проблемы обитателей этого мира не его, Кэра Лаэды, дело. Он не смог. Сколько лиц можно примерить на себя, прежде чем одно прирастёт и станет сутью?

Сперва Лига была не более чем развлечением, поводом проявить ловкость и смекалку. То, чем он занимался по заказу Императора – совсем другое дело. Впервые он болел за дело, которому служил. И впервые служил человеку, который этого заслуживал. Так что пусть Клара бесится, а ему с этим миром так просто не расстаться.

С жутким грохотом Император выломал зеркало из каменного ложа. Фарга окликнул их из-за двери и Фесс его успокоил. Он был уверен, что поднять зеркало в одиночку человеку не под силу, но Император спокойно взвалил его на спину. Похоже, перчатка влияла и на физическую мощь носителя.

Солдаты приветствовали своего повелителя радостными возгласами. После нескольких чётких команд Император удалился в свои временные апартаменты в Скраге. За ним по-прежнему следовал Фесс – иного приказа для него не поступало. И когда они остались одни, начал свой рассказ о миссии в Хвалине, в которой всё пошло не так, о том, как Красный Арк заполучил волшебный меч Иммельсторн, чтобы захватить власть над Радугой, и о козлоногом госте в белой латной перчатке, навестившем его в древнем дольмене. Всё это давно следовало знать повелителю. Особенно то, что касалось перчатки. Фесс не зря умолял его не пользоваться странным подарком, но с начала войны Император без неё не появлялся. Если б только Фесс не попал под заклятье во дворце, всё было бы гораздо проще.

Увы, ранение надолго вывело его из строя. Стоило, конечно, порадоваться, что не навсегда. Всё-таки Динтра был исключительным целителем. Лечение подействовало, несмотря на то что больной сбежал обратно в Мельин, едва смог ходить. Влиться в ряды армии оказалось несложно – принимали всех, кто выражал желание схватиться с магами, а его навыки воина Лиги пришлись кстати в отряде разведки. Там он и подвизался, пока не столкнулся нос к носу с Императором, который почему-то решил его вспомнить.

Об этой части истории Фесс вдохновенно врал. У него это неплохо получалось, в конце концов, большая часть его жизни прошла под ложными именами.

– Ложь, – холодно подытожил Император его рассказ.

Это было… неожиданно. Фесс даже растерялся.

– Повелитель?

– Попробуй ещё раз, – предложил Император. – С того момента, где в Серой Лиге появились врачи лучшие, чем в самой Радуге, и обереги, способные выдернуть из-под носа у смерти.

Фесс промолчал.

Он всё же не ожидал удара и не успел закрыться от атаки магического перстня. Это было как удар в солнечное сплетение отнюдь не слабого кулачка. В тот же миг его окружили примчавшиеся на зов повелителя Вольные.

Лицо Императора застыло. Он напоминал каменное изваяние в храме какого-нибудь из забытых богов. Приговор был уже вынесен и, возможно, до того, как начался этот разговор.

– Либо ты шпион Радуги, либо нет. В любом случае ты лжёшь мне, воин. Что ты на это скажешь?

– Что ты глупец, Император, не видящий дальше своего носа, - зло прошептал Фесс. Самым обидным было то, что он понимал, почему Император пришёл к таким выводам. Фесс расслабился, забыл об осторожности и выдал слишком многое из обширного багажа своих умений – и вот результат. Шпион Радуги! Клара бы посмеялась.

– Вот как? Значит, ты не лгал?

– У меня было не меньше сотни удобных случаев, чтобы прикончить тебя, если бы это было моей целью.

– Это не так уж просто, – Император приподнял руку в перчатке.

– Это было бы очень просто, если бы я не принёс её тебе, – напомнил Фесс.

Видимо, Император уже думал об этом, так как он решительно отмёл:

– Возможно, Радуга желает чего-то более хитроумного, чем моя смерть.

– Не представляю, каким образом, я могу тебя убедить, Император, – признался Фесс.

– Попробуй сказать правду.

Император вытянул вперёд руку с кольцом и позволил Фессу взглянуть на камень истинным зрением. Конечно! Заклятье распознавания лжи, одно из самых примитивных, не совсем не распознаёт оттенки. На этом можно было сыграть.

– Если ты не принадлежишь Радуге, откуда ты такой взялся?

Заклинания ментальности очень тонкие. Для такого грубого инструмента, как этот перстень, даже такая простая форма уже слишком. Долго ему не продержаться.

– Повелитель, вы требуете ответа, который будет стоить мне жизни.

Император, кажется, всерьёз задумался над этим.

«Вот и хорошо, – уговаривал про себя Фесс, – давай помолчим, и никаких вопросов о Долине».

– Последний вопрос, – медленно произнёс Император. – Ты верен мне?

– Да, – этот вопрос он решил для себя, когда раненым сбежал из дома в Долине Магов.

– Почему?

Фесс поборол детское желание заявить, что этот вопрос послепоследний и потому не считается.

«Кто же из наставников в Академии повторял: «не знаешь, что сказать – говори правду»? А, не важно».

– До знакомства с тобой, повелитель, моя жизнь была бессмысленна. Прекрасна, увлекательна, но бессмысленна. А теперь я не могу отделаться от вороха добровольно взятых обязательств и уйти, как делал всегда. Патриарх предупреждал всех своих учеников никогда не браться за дело без заказа, иначе ты рискуешь увязнуть в этом, и навсегда остаться наёмником собственной совести. Потому что совесть никогда не платит по счетам.

Император явно не ожидал ничего подобного. Да и Фесс не планировал откровенничать. Формулировка была слишком далека от фактов для корректной работы заклятья. Сложно предсказать, как оно отреагирует на голые эмоции.

– Свободен, – скомандовал Император, недоверчиво уставившись на перстень. Вольные вернулись к своим постам снаружи, а Фесс побрёл к «своему» домишке. Какой бы вердикт не вынес волшебный камень, Фесс искренне верил в то, что он говорил. Возможно, только это и имело значение.

Глава третья

Фесс сидел перед зеркалом, пытаясь заставить его работать. Он знал, что проклятая стекляшка покорно отзывается на приказы хозяина перчатки, хотя Император не говорил с ним об этом после того, как выспросил всё, что мог о свойствах магических зеркал. Его главный (и единственный) советник по вопросам чародейства оказался не слишком полезен, хотя Император упорно держал его при себе. Должно быть, всё ещё не доверял.

Собственное бездействие, пусть даже при монаршей особе, угнетало Фесса. Наверное, поэтому он так упорно возвращался к зеркалу. Он пытался подобрать к нему ключик, раз уж тупой силы не хватало. Серебристая поверхность мерцала и переливалась, безразличная к его усилиям.

Войсковой смотр вот-вот должен был закончиться. Стоило поторопиться. Фесс почему-то не хотел, чтобы Император знал о его попытках.

Подоспевший к основным сражениям граф Тарвус привёл войска, прибыло подкрепление Четырнадцатого легиона, когорты Восьмого с окраин Ведьминого леса… Теперь, пожалуй, у Императора хватало воинов, даже если рассчитывать, что на одного погибшего мага приходится десять легионеров. Вся эта громада завтра должна организованно подойти к башне Кутула, а там – как получится.

Башня Кутула была построена по всем законам фортификации. Прочные стены в четыре человеческих роста и широкий ров с крутыми берегами намекали, что Сколле не станет лёгкой целью. Фесс побывал там вчера с группой Фарга, что, конечно, очень не понравилось Императору.

Фесс не лез на рожон от скуки, больше нет. Он пытался найти способ проникнуть в башню без длительной осады. Наверняка Император тоже планировал что–то такое. Им никак нельзя было завязнуть у Сколле на зиму. Вот только что именно? Пользоваться Искажающим камнем так близко к фиолетовой башне он не решался. Что если маги распознают его волшбу и сумеют использовать это?

Под вечер к шатру подъехал монах в красной рясе с белой оторочкой – гонец Его преосвященства архиепископа Мельинского. Монах неприязненно покосился на Фесса, но беседовать с кем–либо, кроме Императора отказался.

После смотра Император надолго заперся с гонцом, после чего тот уехал с видом ещё более мрачным, чем по приезде, и до окончания дня ценные магические советы ему не потребовались. А утро для Фесса началось с дикого скачка Силы где–то на переферии сознания и последовавшего за ним сигнала атаки. Атаки, о которой его никто не предупредил.

«Вот так, Фесс, советник Императора, – думал Фесс, спешно одеваясь и вылетая из шатра. – Похоже, тебя навсегда записали в шпионы Радуги».

В лагере царила суета. Центурионы спешно собирали свои манипулы, однако большая часть легионеров уже слаженно двигалась к башне. Костяк войска опытные воины, прошедшие выучку в битвах, а не на плацу. Внезапная атака не застала их врасплох.

У коновязи Фесс подобрал чьего–то коня и помчался к башне, опережая манипулы.

«Император решил ударить внезапно, малыми силами – этого стоило ожидать. Но как именно? – гадал Фесс. – Не рассчитывает же он взять башню ордена одной лишь силой перчатки?»

С расстояния полета стрелы он видел, как отряд Вольных отступает от ворот башни, прикрывая своего повелителя от молний и файерболов, летящих из–за стен, и как они развернулись, повинуясь приказу. Император дошёл до самых ворот и поднял левую руку в ослепительно белой перчатке.

Это было как ушат ледяной воды, как будто эхо от страшного удара отдалось в каждом живом существе в округе. Мост и ворота затопило живым огнём. Фесс с его врождённой чувствительностью к магии остолбенел от ужаса, когда понял природу этой Силы. Магия крови. Проклятая и запрещённая в Долине магия крови – любимое оружие Хаоса. Вот что за подарок вручил ему козлоногий в старом дольмене. Возможно, ему и впрямь лучше было бы попасть тогда под Ливень…

«Нет, уж! Решил сражаться за Императора – сражайся до конца, что бы там ни было. Неужто трусишь?»

Защитники башни опомнились, и в осаждающих полетели новые и новые заклятья, пока не слишком сложные. Похоже, на стенах стояли одни ученики. Легионеры рассредоточились у подножия башни и стали набрасывать лестницы. Бросаться вместе с ними на стены не имело смысла. Фесс собирался зайти сзади, пока Император крушил ворота.

Он выбрал тёмный участок стены у реки и достал из рукава тонкое прочное шило гномьей работы. Вогнал его между камнями, подтянулся и снова… Подъём занял не так много времени, Фесс хотел было себя поздравить, но вспышка обездвиживающего заклятья ослепила его. Он почувствовал, как немеет тело, и сделал единственное, что успевал – нырнул с парапета во внутренний двор крепости.

Как он и рассчитывал, заклятие смягчило удар. Двое аколитов Кутула немедленно поплатились за незнание этого правила своими жизнями. Дожидаться следующих Фесс не стал. Он подбежал к жилому зданию и нырнул в первую попавшуюся дверь.

Стёртые ступени вели вниз, и их было много. Очень много, как понял Фесс, когда за следующей дверью увидел новый пролёт. Постепенно ход сужался, он стал больше напоминать нору, чем лестницу. А ещё откуда–то спереди сильно веяло магией. Той самой, что использовал Император – магией крови.

Что–то захрустело под ногами у Фесса. Он засветил крошечную масляную лампу из своих запасов. Ход закончился, Фесс стоял в широком зале, весь пол которого был усыпан старыми костями. В центре зала возвышался огромный саркофаг.

Фесс осторожно приблизился и попытался прочесть руны, вырезанные на нём. Некоторые показались ему знакомыми, но не более. Кто бы не лежал в саркофаге, неведомым чародеям пришлось многим пожертвовать, чтобы он оставалось там. Кости жертв равномерно покрывали пол. Фесс сильно сомневался, что это работа магов Кутула. Судя по всему, когда строили эту гробницу, не существовало ещё даже Мельинской Империи.

Он решил, что саркофаг трогать не стоит, и развернулся к выходу. Не знал Фесс, что в тот же момент Император, подгоняемый неведомой силой, нанёс сокрушительной силы удар по воротам крепости, прорвав скреплённую магией сталь. Он лишь почувствовал, как содрогнулась магия, пронизывающая этот мир. И почувствовал не только он.

С отвратительным скрежетом крышка саркофага медленно сдвинулась. Запахло гнилью.

Чутьё толкнуло его вперёд, прежде, чем он успел задуматься, что делать дальше. Фесс побежал.

***

Когда Император очнулся в своём шатре, башня уже была взята. Последний удар едва не стоил ему жизни из–за кровопотери, но он порушил все защитные заклинания Кутула. Легионы прорвались внутрь и смели растерянных магов. Их оказалось совсем немного – только ученики и младшие члены ордена. Где пребывала семёрка Верховных магов, он всё ещё не знал, и это тревожило. Но Императору ничего не оставалось, кроме как брать их башни по одной и ждать неприятностей.

– Найдите моего советника Фесса, – приказал Император.

Он собирался начать с осмотра башни. Маги Кутула рассчитывали отбиться. Здесь должно было найтись куда больше артефактов и информации. Искусство Фесса пригодится при прохождении ловушек.

Однако посланники вернулись ни с чем. Советника не было ни среди солдат, ни в палатке раненных. Как оказалось, никто не видел его с начала штурма.

«Неужели убит?» – подумал Император.

Но нет, человека, вырвавшегося из темниц Арка, не так легко убить. Он прислушался к себе. Латная перчатка оставалась холодной, а вот перстень чуть потеплел. Император стал думать о Фесса и почувствовал слабый отклик. Он встал, вопреки указаниям доктора. Чуть кружилась голова, но всё было не так плохо. Раны на левой руке успели затянуться благодаря волшебству перчатки.

Камень полыхнул жаром, когда приблизился к одной из дверей в башню, низкой и неприметной. Не похоже, чтобы ей часто пользовались. Дверь не открывалась. Император подозвал Вольных.

– Ломайте.

Воины споро взялись за дело, но сильный удар изнутри снёс створку, искорёжив стальной корпус. Что-то выбиралось им навстречу.

Легионеры не успели достать мечи, когда монстр ростом со стены крепости протиснулся из проёма. Он замер посреди двора, не обращая внимания на испуганные крики вокруг и направленные на него копья.

– Не атаковать! – приказал Император. Что-то подсказывало ему, что против этой твари у его легионеров нет шансов.

Монстр запрокинул уродливую голову и закружил на месте. Дым и облака над ним рассеялись. Чудище расправило чёрные крылья, бывшие у него вместо рук, и взлетело. Люди удивлённо смотрели, как ночной кошмар исчезает в небесной выси.

– Повелитель! – привлёк его внимание один из Вольных.

За покорёженной дверью спускался вниз длинный ряд ступеней. Посреди лестницы лежал человек. Не дожидаясь приказа, пара Вольных вынесли тело наружу. Конечно, это был Фесс. У него была рассечена голова, по лицу стекала кровь, но камень в перстне успокаивающе потеплел – советник был жив.

– Вы двое отнесите его в шатёр и пришлите моего доктора, – приказал Император. – Не отходить от моего советника ни на шаг. Как только очнётся – доложить.

Император ощутил, наконец, как он устал. Он поставил стражу у спуска в подземелья, чтобы исследовать их позже. Опять его советник нашёл приключения себе на голову. Оставалось надеяться, что помимо разрушительной войны Империю не ждёт нашествие крылатых тварей. И что Фесс вскоре очнётся.

***

Фесс горел ненавистью. Он никогда не чувствовал и сотой доли той ярости, что сжигала его изнутри.

Разорвать. Уничтожить. Всех, до кого сумеет дотянуться. Всех мелких отвратительных грязных людишек…

«Стоп, – приказал себе Фесс. – Уничтожить всех людей? Тогда стоит начать с себя».

Гнев отступил. Не угас совсем, но больше не заслонял весь мир кровавой пеленой. Фесс смог осмотреться. Он стоял посреди догорающего города. Повсюду валились изрубленные тела жителей: мужчин, женщин, детей и стариков. Ему, привыкшему убивать невинных, пережившему мельинские пожары, стало дурно от запаха горящей плоти, повисшего в воздухе. Кто бы ни был захватчик, он не щадил никого. Фесс также не заметил ни одного трупа в доспехах, кроме обычной городской стражи.

«Нельзя уничтожить целый город без потерь», – подумал Фесс. Ответом ему стал всполох сытой ненависти.

Фесс побрёл к городским воротам. Нужно было понять, что это за город, и зачем он ему снится. По дороге ему не встретилось ничего, кроме трупов. Спасать здесь было некого.

Он взобрался на холм, где стоял путевой знак. Шевраз. Маленький окраинный городок на западе, в котором Фесс никогда не бывал. Он осмотрелся. Дальше по Тракту на восток виднелось тёмное пятно. Заклятье приближения, и пятно оказалось гномьим хирдом. Впервые с последней войны гномы маршировали по землям Империи. Их топоры и доспехи были измазаны кровью. Как же их было мало! Один хирд не справился бы с целым городом. Присмотревшись, Фесс понял, что их порядок нарушен: слишком много гномов толпилось в центре колонны. Они несли с собой нечто очень ценное и очень злое.

Блеклая панорама подёрнулась рябью, подобно поверхности магического зеркала.

Дезориентированный Фесс понял, что вновь оказался на окраине людского поселения. Но здесь сражение было в самом разгаре. Стрела свистнула у него над плечом, и сзади раздался стон боли.

Фесс упал на мёрзлую землю. Проверять, заденет ли его следующая стрела, не хотелось. Он пробрался к хлипкой изгороди и выглянул наружу – туда, откуда летели стрелы. Цепь черноволосых лучников в сером и коричневом, которые могли быть только Дану. Свободными Дану, которых десятилетиями не встречали без рабского ошейника.

Они дали новый залп. Дану всегда считались непревзойдёнными лучниками, но эти, кажется, не вовсе не знали промаха. Люди пытались скрыться в домах, ошеломлённые нежданной бедой.

Мимо изгороди, скрывающей Фесса, пронеслась худенькая Данка. Странно знакомая Данка. Он отшатнулся, почувствовав волну ненависти, которую та несла с собой.

Прямо под стрелами Данка бежала к своим, подняв над головой изящный клинок.

Раздавить. Сокрушить. Выпить всю грязную хумансову кровь до дна.

При виде неё воины–Дану попадали на колени. А затем пошли прямо на баррикады, забыв обо всякой тактике. Ненависть меча направляла их.

Фесс уже знал, что именно он сейчас увидит. Дану всего горстка, но ни эти баррикады, ни более серьёзные сражения их не остановят. В руке девушки–Дану полыхал Иммельсторн, Деревянный меч, впитавший всю боль поверженного народа. Тот самый, за которым охотился Красный Арк. Магия клинка защитит их от стрел и лезвий лучше любого доспеха, Дану пройдут по Империи кровавой раной, не ради победы – ради мести. А с запада движется гномий хирд, и несложно догадаться, что они охраняют: Алмазный меч, Драгнир.

«Но как это возможно! Два почти сказочных артефакта, одновременно, и как раз, когда чёртова Радуга не поможет нам!» – Фесс давно не был так близок к отчаянию.

Дану ворвались в селение и всё заполонили крики, мольбы о помощи и боевые кличи нападающих. В их глазах горела животная жажда крови. Это уже не было сражением – просто бойней. Воины обшаривали дома, выискивая спрятавшихся. Они не убили всех сразу, как в Шевразе. Пленникам ещё предстояло помучиться.

Людей согнали под деревья. Принесли верёвки, все, какие смогли найти. Кто–то пытался вымолить пощаду, валялся в ногах у Дану, но те словно не слышали никого, кроме своей Видящей, Носительницы Деревянного Меча.

Фесс не мог спокойно следить за пытками, оставаясь невидимым призраком. Он закричал на языке Дану:

– Thaide!

Показалось ли ему или девушка вздрогнула. Взгляд её на мгновение прояснился, она обернулась прямо на Фесса – и он узнал это почти детское лицо с суровой складкой меж бровей. Это же она смотрела на него из магического зеркала в башне! Данка уже отвернулась, вернувшись к кровавым играм её сородичей.

Сжечь. Сжечь всех хумансов. Пусть отцы смотрят, как умирают дочери. Никакой пощады…

***

Фесс проснулся в своём шатре. Было темно. Голова раскалывалась. Над ним возвышался Вольный из императорской стражи и доктор Императора.

– Лежите–лежите, господин советник! – забормотал седой доктор. – Я наложил целебную примочку, но, если не хотите проваляться всю войну, сегодня никаких подвигов.

– Что произошло? – спросил Фесс. Он помнил слишком много всего сразу: штурм, жуткую тварь в подземелье, полыхающий Шевраз, Данку с волшебным мечом… Что–то из этого определённо должно было оказаться сном. Например, та крылатая тварь очень походила на кошмар.

Прежде чем кто-нибудь успел ответить, в шатёр зашёл сам Император. Присутствующие преклонили колени. Фесс постарался хотя бы кивнуть, но вышло не слишком успешно.

– Он может говорить? – Император взглянул на него испытующе.

– Да, мой повелитель, однако, я не рекомендовал бы… – забормотал доктор.

– Могу, – подтвердил Фесс.

Император присел на край его койки, задумчиво разгладив складки на покрывале.

– Оставьте нас.

– Мой повелитель, – неуверенно начал Фесс, когда все вышли, – у меня есть некоторые сомнения, насчёт того, что я помню.

Его рассказ потребовал даже больше времени, чем он полагал. Императора интересовали все подробности: насколько разумно вела себя тварь, сколько было гномов, и какое вооружение они несли, напали Дану на деревню утром или днём… Он казался не слишком удивлённым известием о нападении нелюдей, зато очень заинтересовался Мечами.

– Это правда, – Император помрачнел лицом, – сегодня я видел в зеркале, что они сотворили с моими подданными. И клянусь, они не уйдут безнаказанными.

– Не думаю, что они собираются уходить, – сказал Фесс.

– Они пойдут к Мельину, – подтвердил Император. – Мы тоже.

– Повелитель, не лучше ли встретить Дану на полпути, а затем повернуться к гномам? Их горстка, но с ними Мечи, а вы хотите биться с обоими сразу.

– Ты сам сказал, что сильнее хумансов мечи ненавидят только друг друга.

– Вы рассчитываете столкнуть их между собой, – догадался Фесс, – но где гарантия, что выйдет именно так, и враги не объединятся против нас?

– А гарантии мне дашь ты, – жёстко сказал Император. – Колдуй, как хочешь, воспользуйся Искажающим Камнем, но узнай волю Мечей. Ведь это они гонят на нас армии.

– Да, мой повелитель! – Фесс попытался встать, но его остановила сильная рука.

– Завтра, советник, – Император чуть заметно улыбнулся. Фесс только сейчас заметил, каким же вымотанным тот выглядит.

В который раз под пристальным взглядом повелителя Фесс задумался, не учит ли перчатка своего хозяина читать мысли.

– Лучше скажи, что ты об этом думаешь, – он протянул Фессу свиток со сломанной печатью архиепископа.

Фесс даже не стал притворяться, что ему неинтересно. Хмурые гонцы в рясах посещали лагерь с завидной регулярностью. Он развернул свиток.

«Вновь пишу к тебе, неразумный и неуверовавший: бойся, ибо настал День Гнева Его, и кто может устоять? И, как гласит пророчество, сняты уж две из трёх печатей Гнева Его; два Зверя на свободе, пробудился и Третий, Четвёртого же нашему миру не видать. Покайся, сын мой, и склонись перед магами, ибо сказано в Книге Прихода Спасителева: «Но, коли найдётся Один, что превозможет Зверя, – стоять миру другие двунадесять тысяч лет» (Приход., 11–8)».

«Два Зверя на свободе… Уж не одного ли из них мы выпустили вчера из башни Кутула?»

От этой мысли невольно стало не по себе. Её отражение Фесс поймал в чёрных глазах Императора.

Глава четвёртая

Мелкое белое крошево присыпало дворы и крыши зданий. Под этим покрывалом даже уродливые хумансовские халупы выглядели не так плохо. Отряд Дану двигался на запад по первому снегу, не чувствуя ни холода, ни усталости. Их грела ярость Деревянного Меча.

Все поселения, что встречались им до сих пор, Дану вырезали под корень. На самом деле, Хумансы заслуживали гораздо большего, но толку от таких сражений было мало. Настоящая битва ждала в Мельине, столице проклятой Империи, и Сеамни собиралась привести туда всех своих воинов до одного. Так что эта хумансовская деревня будет жить. Пока.

Каждый в её отряде был готов сорваться в бой по первому слову. Она читала решимость обречённых в их глазах. Но когда приказа не последовало, никто ей не возразил. Ведь она была Thaide, Видящей.

Ей, бывшей рабыне, непривычно было повелевать гордыми Дану. Однако Сеамни помнила, что Иммельсторн выбрал её. Значит, она справится.

О том, что будет после победы (в ней Сеамни не сомневалась), она не думала. Дану очистят земли от хумансовой грязи, а затем вернутся в Друнгский Лес, это ясно. Как полторы сотни Дану удержат всё завоёванное, не интересовало Иммельсторн.

Иногда Сеамни не могла отделить свою волю от воли Меча, но полагала, что это оттого, что их желания совпадают. Однако вспоминать о том, как в эти минуты она мучила и убивала моливших о пощаде хумансов, было неприятно. Иногда у неё начинала болеть голова, как будто в висок вонзался тупой клинок. Их мольбы… После третьей захваченной деревни Сеамни приказала вырывать языки тем, кто слишком громко кричит, но это не помогло.

Когда они стали совершать лишь короткие набеги за продовольствием, стало легче. Теперь она просто старалась как можно реже видеть хумансов, особенно детей.

Отряд остановился на ночлег на окраине одного из чахлых имперских лесов. До Мельина оставалось идти дня два. Сеамни нежно погладила Иммельсторн, сейчас спрятанный в древесных ножнах.

– Уже скоро, – пробормотала она, – скоро…

У Видящей был отдельный костёр и своя постель. Воины сидели группами, но при ней они не смогли бы вести себя непринуждённо. Дану испытывали к своей Thaide почти религиозное почтение. Так завещали предки, хотя эта мысль не спасала Сеамни от одиночества.

Она отвернулась от ряда костров и смежила веки.

***

Мальчик лет пяти сидел у костра, рисуя руны в снегу острой палочкой. Тот же мальчик с белыми волосами, что снился ей каждую ночь на протяжении последних двух недель. Он поднял ясные глаза на Сеамни и улыбнулся, как будто был рад её видеть.

– Здравствуй, Seamni Oectacann.

Он говорил на языке Дану без акцента, но предпочитал грубое наречие хумансов. Сеамни никогда не отвечала.

– Вы далеко продвинулись.

Когда он явился в первый раз, Сеамни не поняла, что это сон. Она убила человеческого крысёныша, забредшего в лагерь Дану, и весь следующий день боролась с головной болью. А ночью он вернулся.

– Ты выглядишь усталой, – не унимался мальчик. – Ты уже должна понимать, что то, что вы делаете неправильно. Бывают войны за территорию, за идею, за ресурсы. Но вы ничего не выигрываете и никому не помогаете.

Ей надо было просто переждать ночь. К счастью, обычно долго эти встречи не длились.

– Меч может подарить каждому из вас силу десятерых, но он не увеличит ваше число на самом деле. Сорок не победит тысячи. Вас забьют по одному простые селяне, потому что Империя потеряет сотню человек и не заметит, но для вас это смерть. Вернитесь к своим семьям, рожайте детей – так вы ещё можете спасти Дану.

Мальчик по-взрослому устало вздохнул:

– Ладно, скажу кое–что, что может тебя заинтересовать.

Сеамни невольно прислушалась, мальчишка усмехнулся.

– На востоке, примерно в четырёх днях пути, стоит лагерем хирд гномов. Они идут в Мельин, чтобы очистить эти земли от хумансов, даже звучит знакомо. Не думаю, что они собираются делиться. А ты, Дану?

Сеамни захлестнула ярость. Мерзкий крысёныш играл с ней! Иммельсторн вылетел раньше, чем мальчик успел отскочить, но со звоном наткнулся на неожиданную преграду.

Между Сеамни и мальчиком стоял воин в доспехах с имперским василиском. Он легко блокировал Деревянный Меч своим клинком и строго глядел на Сеамни. Мальчик вцепился в ногу воина, пытаясь при этом спрятаться у него за спиной.

– Не тронь его, – серьёзно предупредил воин.

– Кто же меня остановит? – рассмеялась Сеамни. Как и всегда, стоило ей обнажить Иммельсторн, мир заполнила кристальная ясность. Ей хотелось петь, а ещё лучше – напоить клинок кровью этого хуманса.

– У меня нет имени, чтобы назвать его тебе, – улыбнулся хуманс. У него была странная улыбка, как будто ему нечасто приходилось её показывать.

Сеамни отступила на два шага, примеряясь, куда ударить. Пусть себе болтает, глупый.

– Что за чушь ты несёшь! Даже приблудному псу дают имя…

– И мне дали. Но это было давно, и я забыл его. Сейчас люди зовут меня Императором, а тогда звали принцем. Ты не узнала меня? – Императором не сводил с неё пылающих тёмных глаз.

«Может ли он и впрямь быть хумансовым Императором? Немыслимо, – сердце, однако, говорило, что пришелец не врёт. – Но что за чушь он несёт? Я никогда его не встречала!»

– Ты можешь назвать меня любым именем, какое тебе понравится, – предложил Император.

Это просьба взбесила Сеамни. Что возомнил о себе этот хуманс!

– Защищайся! – закричала она нападая. Сталь зазвенела. Иммельсторн, прорубавший шиты и панцири, раз за разом отскакивал от тяжёлого меча Императора. Дану наносила удар за ударом, она явно выигрывала в скорости, но её противник брал опытом и силой, намного превосходившей человеческую. Обычный воин, сколь угодно хороший, не мог тягаться с Носительницей Деревянного Меча.

Император парировал очередной выпад и с силой прижал к земле Иммельсторн. Сеамни застонала от боли в вывернутом запястье, но не выпустила рукоять. Уж лучше расстаться с рукой, чем лишиться Меча!

Неожиданно, Император отвёл свой меч и отступил.

– Я не хочу делать тебе больно, Сеамни. Я уже сделал однажды, тогда, на арене… – Сеамни не понимала, о чём говорит этот безумец, но в его голосе сквозили боль и вина. – Давай же поговорим мирно!

От этих слов невольно проснувшееся в Сеамни сочувствие сгинуло. В груди вскипела ядовитая ненависть. Это двуногое животное щадило её? Жалело её? Сколько лет она провела в рабском ошейнике, то ли зверушкой, то ли наложницей, терпя побои и унижения… Никто не жалел её! Никто! И сейчас не смеет.

– Давай поговорим, – согласилась Сеамни, и на его лице тут же появилась эта дурацкая улыбка.

Она дождалась того, чтобы Император опустил оружие. Ещё шаг… Что ж, если он сказал правду о себе, честный бой не для таких как он. Должно быть, она чем-то выдала свои намеренья. Из-под деревьев раздался отчаянный мальчишеский голос:

– Нет! Не глупи!

Это не остановило стремительный взмах клинка. Иммельсторн описал идеальный полукруг быстрее, чем Император осознал свою смерть. Тяжёлое тело в доспехах с валилиском рухнуло ей под ноги. Кровь брызнула на истоптанный снег и на её лицо, что едва ли было темнее снега. Отрубленная голова откатилась в сторону.

«Вот и конец тебе, надменный».

Сеамни присела на корточки над телом. Возбуждение боя улетучилась, а радость победы не спешила навестить её. В этот раз ей встретился достойный враг. Но как и каждый враг Дану в этом мире, он должен был умереть. Магия Деревянного Меча отогнала неуютную мысль, что погубило этого человека исключительно его милосердие.

Сеамни не вспоминала про мальчишку, пока острие императорского меча не уткнулось ей меж лопаток. Она замерла.

– Ты убила человека, который пришёл к тебе с миром, Thaide. Так же поступили твои предки на Береге Черепов. Помнишь ли ты, что именно с этого началась вражда между нашими народами, Дану? С крови невинных людей. Однажды проявленная жестокость вернулась к вам сторицей, потому что так устроен мир. Бесчисленное множество миров Упорядоченного.

Давление в спину пропало. Рядом с её рукой упал и тотчас утонул в окровавленном снегу меч Императора.

– Можешь теперь убить и меня, – продолжил мальчишка, – ну а нет, так услышь, наконец. Тебе выпал шанс изменить будущее твоего народа. Ты гонишь его на войну, потому что это то, о чём думали создавшие Иммельсторн. Проигравшие, озлобленные. Такими были Дану, придумавшие оружие последней надежды, и потому эта надежда превратилась в ярмо. При помощи Меча ты могла бы объединить Дану и увести в Бросовые земли. Дать своему многострадальному народу новый дом и шанс на мир. Правда в том, что выиграете вы под Мельином или нет, вас ждёт война на истребление, долгая и яростная. Многие ли из тех, кто остался в Бросовых землях, будут способны рожать детей, когда вы покончите с людской расой? Вот для чего вам пригодилась бы магия – чтобы выжить.

– Ты не знаешь, о чём говоришь… – прошептала Сеамни. Мальчик говорил о том, о чём втайне болело её сердце в минуты отдыха. Их поход был походом обречённых. Не надежда погнала сорок воинов-Дану против огромной Империи, а отчаяние, которое милосердная магия Деревянного Меча превратила в хмельную храбрость. Но это отчаяние было единственным, что им оставила человеческая раса, и отказаться от него значило умереть.

Проскрипел снег и тёплые ладошки обхватили её лицо, вытирая слёзы. Сеамни и не заметила, что она плакала. Взгляд упал на обезображенное тело в снегу, и слёзы полились с новой силой. Она больше не чувствовала успокаивающего тепла Иммельсторна, как будто Меч покинул её. Это было больно.

– Это просто сон, Seamni, – напомнил мальчик. – Когда ты проснёшься, всё будет по-прежнему.

– А ночью снова ты?

– Нет, – серьёзно пообещал мальчик. – Возможно, это наша последняя встреча… Я сделал всё, что мог.

Кажется, до утра они просидели рядом, отвернувшись от покойника. Сеамни плакала, а мальчик, который пояснил, что он совсем не ребёнок, просто она отчего-то так его себе представляет, гладил её по плечам.

Продолжение в комментариях...

@темы: Тексты, G—PG-13, IV этап, ОК-2015, ОК Летописи Разлома 2015

Comments

[ОК Летописи Разлома 2015]

Продолжение 1

Глава пятая

Мальчик не соврал. На следующую ночь никто не явился Сеамни во сне. До утра она беспокойно металась по своей тонкой подстилке, но причиной были самые обычные кошмары. В одном или нескольких из них точно участвовал Троша, вновь и вновь умоляющий «Агатку» сжалиться.

Что-то разладилось в ней, лишив покоя правого. Сеамни больше не была уверенна в избранном пути, хотя всё ещё тащилась по нему, не находя сил повернуть назад. Её не покидало ощущение, что всё вокруг сон, а реальностью была засыпанная снегом поляна, где осталось тело безымянного Императора. Деревянный Меч ошибся: она оказалась никчёмной избранницей.

Последние воины её народа готовились к битве. Они не тревожили свою Видящую, списывая её апатию на волнение перед сражением. С самого утра Дану точили клинки и перетягивали тетиву луков, начищали до блеска доспехи: вдруг кому-то из них вскоре предстояло отправиться к Великой Матери.

Разговоры смолкли, когда Видящая вошла в круг. Множество горящих от нетерпения глаз скрестились на ней. Воины ждали от неё слов, всегда вселявших мужество и уверенность, но у Сеамни таких больше не находилось. Она обхватила ладонью древесную рукоять. Это простое движение придавало ей сил даже сейчас, когда Меч больше не ощущался как продолжение её руки, её мысли. Обычно оружие источает холод. Иммельсторн, взращенный в сердцевине Царь-Древа, был живым и тёплым. Он легко выскочил из ножен и взметнулся вверх. Дану приветствовали появление их реликвии боевыми возгласами. И тогда Сеамни всё также молча указала Мечом в ту сторону, где в нескольких часах хода лежала столица хумансов.

Без прежней живительной ярости, без надежды, без поддержки Иммельсторна Сеамни Оэктаканн шла на войну. За ней следовали воины-Дану. Им больше не нужны были слова.

Они услышали врага задолго до того, как смогли разглядеть что-либо сквозь редеющий лес. Армия людей казалась огромной в сравнении с крошечным отрядом Дану. Над чётко выстроенными манипулами и рядами гвардии реяли стяги с василиском. Они уже ждали врага, однако не спешили нападать.

От рядов гвардейцев отделилась маленькая процессия из четырёх человек. Один из них держал высоко над головой белый стяг парламентёров. Дану схватились за луки, но Сеамни остановила расправу.

– Не о чем говорить с хумансами, Thaide! – воскликнул Седрик. Последовало несколько одобрительных возгласов и предложений на тему того, что можно сделать с парламентёрами.

– Я хочу слышать, что они скажут, – сказала Сеамни.

Люди приближались. Сеамни прикипела глазами к высокой фигуре в простой чёрной куртке, вовсе не в воронёном доспехе. Император лично ехал говорить с ней в сопровождении трёх охранников. Подъехав к первым деревьям, процессия остановилась, все спешились.

Император вышел вперёд и взял слово:

– Я, Император Мельинской Империи, хочу говорить с Сеамни Оэктаканн, если она среди вас, Дану! Клянусь, ей не будет причинено никакого вреда.

Воины зашумели. Слову человека они не верили ни на грош, да и сама Сеамни не поручилась бы, что Император не снесёт ей голову в отместку. Однако она смело шагнула вперёд. Седрик попытался удержать её:

– Не ходи, Thaide!

Она не ответила. Сеамни подошла прямо к Императору, вглядываясь в знакомые, живые глаза.

«Зачем? Для чего ты явился в мой сон?» – мысленно вопрошала она.

– О чём же хочет говорить со мной Император людей?

– Об этом не говорят на ветру, – Император обернулся к одному из своих людей, молодому, с белыми волосами. – Фесс, раскинь шатёр.

Тот едва взглянул на мигом поднявшийся шатёр, и вновь уставился на Сеамни. Внимательные глаза следили за каждым её движением, словно он боялся… чего? Что хрупкая Данка выхватит Меч и прикончит Императора прежде, чем среагируют Вольные?

Сеамни решительно зашла в шатёр. Император чуть замешкался, кажется, беседуя с этим самым Фессом.

– О чём же ты хочешь говорить? – она повторила свой вопрос.

Император в задумчивости прошёлся по шатру. Затем он сказал:

– Ты убила меня. Это было неожиданно, но теперь мы в расчёте и, я надеюсь, сможем поговорить.

Сеамни опешила. До сих пор она не верила, что в её сне действительно побывал Император, и не знала, как на это реагировать.

– Поговори со мной, Сеамни, – тихо сказал Император. Он стоял недопустимо близко, но так было проще разглядывать светлые лучики в тёмных глазах.

Она сдалась. Это произошло ещё два дня назад, когда, пусть на миг, пусть в мираже, она осознала, что натворила. С тех пор Сеамни вели вперёд лишь ожидания её народа, как ей казалось прежде. Либо предвидение этой встречи, о чём она только начинала подозревать. Не было нужды разыгрывать перед этим человеком с добрыми глазами уверенную и сильную Видящую.

Еле слышно Сеамни прошептала то единственное слово, что два дня не оставляло её разум:

– Прости…

– И ты меня…

Сеамни утонула в его объятьях, сперва нежных и вопрошающих, начавших затем обжигать даже сквозь одежду. Её пришлось снять… Сотня вопросов умерла и возродилась в долгих поцелуях. Мир вокруг перестал существовать, и не было ничего правильнее, чем принимать и дарить ласку тому, кто так изголодался по ней.

***

Фесс поздравил себя, что догадался поставить вокруг шатра простейший щит, заглушающий звуки. Не стоило гордым Дану видеть и слышать сейчас свою Видящую. Никому, в общем-то, не стоило, но на создателя заклятья чары, увы, не действовали. Фесс отошёл от шатра. Дану неприязненно косились на них, но послушно не пытались напасть.

«Любовь, это, конечно, хорошо, – мрачно подумал Фесс, – но нам в спину дышат гномы, так что лучше бы они там поторопились.»

«А впрочем, хватит завидовать», – закончил он про себя.

Ситуация складывалась очень неоднозначная. Как и предполагалось, все силы стянулись к полуразрушенному Мельину. Император не зря подгонял людей, они всё-таки вышли на равнину первыми, что предоставляло возможности для маневра. Дану подоспели всего несколько часов спустя, и вскоре следовало ожидать гномий хирд с запада. Согласно императорскому плану, им предстояло стравить извечных противников, воспользовавшись взаимной ненавистью Двух Братьев.

Не требовалось прикладывать усилия, чтобы представить, что могло пойти не по плану. Тем более, что план больше всего уповал на импровизацию.

Прямо сейчас многое зависело от того, насколько успешной оказалась его, Фесса, подготовительная работа. Странные видения после захвата Фиолетовой башни помогли ему понять принципы работы магического зеркала. Долгое время он использовал это, чтобы следить за Мечами и выискивать магов Радуги. Он и сам удивился, когда сумел нащупать не только Мечи, но и их носителей. Дальше, правда, удалось зайти только с Данкой, сознание гнома не поддавалось ему совершенно, а может, бородачи вовсе не видят снов. Фесс искренне постарался помочь Сеамни отделить своё сознание от Меча. Не только ради Империи, но и потому что видел то, о чём она и не догадывалась. Меч буквально пожирал её душу, выплёвывая лишь ненависть и обиды. Ужасное зрелище.

Но, судя по тому, к чему пришли переговоры, он сумел многое исправить. До сих пор Дану слушались Видящую беспрекословно, ибо так велела им Сила Иммельсторна. Но Меч едва ли останется верен той, кто устала воевать. Фесс успел неплохо изучить его подлый характер.

К Фессу приблизился высокий воин-Дану с неприятным лицом.

– Народ Дану зовёт свою Видящую, – объявил он.

– Она свободна в своих передвижениях, – пожал плечами Фесс.

Глаза воина загорелись янтарно-золотым. Фесс понял, что его подозрения насчёт Меча уже начали оправдываться. Он бросился на Дану, но тот уже прорезал прореху в шатре, как раз там, где лежал предательский Иммельсторн. Легко отбившись от брошенного кинжала, воин воздел ввысь руку с Мечом.

– Во имя древней мести – убивай!

Из обрывков шатра выбрались Император и Сеамни.

– Фесс! Бежим!
Фесс вскочил в седло. Император, усадил перед собой растерянную Сеамни и припустил что было духу. Им вслед понёсся рой стрел, которые Фесс сжёг, воспользовавшись волшебством Искажающего Камня.

Как только они вернулись, Вольные окружили Императора. Тот бережно передал Сеамни Кер-Тинору.

Их ожидала новость: гномы подошли на расстояние выстрела.

[ОК Летописи Разлома 2015]

Продолжение 2

***

Какое-то время, казалось, всё шло по плану.

Когда гномы подошли, легионы расступились, пропуская их. В то же время с другой стороны приближались Дану. Однако они не схлестнулись между собой, как предполагал Император. Двое выступили в центр образовавшегося полукруга как для поединка. Затем обе армии развернулись к строю имперцев. Реализовался худший сценарий, о котором предупреждал Фесс. Нелюди объединились, чтобы покончить с ними. Армии сшиблись, и Империи в этой схватке пришлось нелегко. Магия Мечей превращала смертельный удар в скользящий, делала доспехи гномов непробиваемыми, а лёгкие клинки Дану благодаря ей стали способны дробить шлемы панцирников. Разбить противника в лоб, не выводя из строя Мечи, было совершенно невозможно. Императору хотелось выть от бессилья, а лучше броситься в самоубийственную атаку и проверить, поборет ли Мечи его перчатка.

Тогда Фесс предложил отступить. Скомандовать всем бежать в сторону Мельина, пока не покинут зону видимости. По сути это был возврат к первоначальной идее стравить врагов между собой, но только теперь те полагали имперцев побеждёнными. Император готов был восхвалять небеса за то, что послали ему такого советника.

На залитом кровью поле гном с яростно сияющим Драгниром и Дану с Иммельсторном сошлись для решающей схватки, которая определит победителей – и следующих хозяев этих земель. Никто не обращал внимания на то, как над полем закручивается вихрь. В его безмятежном центре с начала сражения кружили две чёрные тени.

– Повиновение Империи! – к нему приблизился рослый центурион с Сеамни на руках. – Девушка пришла в себя, повелитель…

Сеамни действительно очнулась, но её вид поразил Императора. Лицо Сеамни выражло ужасное страдание, затуманенные глаза были залиты слезами. Она протянула к нему руки, но уронила их, как будто они оказались слишком тяжелы.

– Останови их! – взмолилась она. – Я уже вижу… стопа, попирающая небо… хламида сера, как цвет небытия… Он уже близок! И третий Зверь готов восстать ото сна… Пророчества должны исполниться, ибо совершён Последний Грех и сердце Его отвернулось от мира… Если Мечи столкнутся…

– Что ты говоришь, Сеамни!

– Останови их!..

Отказывать ей, такой, было почти физически больно. Но бросить в бой поредевшие легионы, чтобы предотвратить исполнение туманных пророчеств он не мог. Третьего шанса у них не будет.

– Атакуй, Император, молю…

Император пытался найти соломинку, за которую мог бы уцепиться. Что-то прочнее старых легенд. Его пронзило воспоминание о том, как смотрела на него маленькая Сеамни в тот день, пока тупой иззубренный меч не опустился на тонкую шею.

«Могу ли я отказать ей?»

– Ты… – Сеамни приподнялась, чтобы видеть Фесса, – ты, маг из другого мира… должен… чувствовать. Это конец времён…

Лицо советника побелело, он схватил Искажающий Камень.

– Ты что-то чувствуешь? – не выдержал Император.

Фесс разочаровано покачал головой.

– Только Силу, проникающую в этот мир.

– Мой повелитель, не посылайте войска! – произнёс он с жаром. Сеамни вскрикнула, как будто Фесс вонзил ей кинжал в спину.

– Мне надо кое-что проверить – быстро. Не посылайте войска!

С этими словами Фесс вылетел из шатра. Сердце Императора кольнуло нехорошим предчувствием.

Он окликнул капитана Вольных:

– Кер! Жизнью за неё отвечаешь.

Император догнал Фесса только потому, что тот замер, глядя широкими глазами на то, что творилось в небе. Неведомые Силы рвали его на части, стремясь ворваться в мир из небытия.

«Если это не конец времён, то что же? – спросил себя Император. – Не ты ли искал доказательств?»

– Да, она и вправду Видящая, – прошептал Фесс. – И всё-таки подожди, повелитель.

– Почему?

Фесс, кажется, удивился вопросу.

– Войска тебе ещё пригодятся. Я хочу попробовать убрать Мечи без боя.

– Как именно? – предчувствие не хотело отступать. Император собирался добиться от Фесса всех подробностей. – Что мне из тебя слова клещами вытаскивать?

– Не поможет, – честно признался Фесс, – в Лиге выучили. Повелитель, просто позволь сделать по-моему в этот раз. Ради своей Данки, – тихо добавил он, отведя взгляд.

«Ни слова больше не скажет, – понял Император. – Опять твои вечные тайны, да, Фесс?»

Он сухо бросил:
– Делай, что хочешь, – и побрёл к шатру, пытаясь справиться с необъяснимым чувством горечи.

***

Фесс мчался туда, где в круге воинов двое сошлись для поединка. Даже если бы Император отправил легионеров в бой, они уже не успели бы остановить исполнение Пророчеств Разрушения. Мечи столкнулись под этим раненым небом, и мир вздрогнул.

…стопа, попирающая небо… хламида сера, как цвет небытия…

Показалось ли ему, или в вышине и впрямь проступал суровый лик с храмовых икон?

Магия, пронизывающая миры и Междумирье закручивалась в кольцо над полем битвы. Каждый удар Мечей приводил в действие великие Силы древней ненависти. Фесс видел всё это истинным зрением, но бежал как раз к эпицентру магического безумия.

«Как смертные могли сотворить такое оружие?» – гадал он.

Этот хрупкий мир, который Фесс уже стал считать своим, не мог удержать Мечи и собирался рухнуть как карточный домик, погребя всех его обитателей. В Долине Магов знали, как это происходит. Иногда мир просто подходил к концу, истончался и затухал, иногда перед этим следовала длительная агония. Фесс жалел, что невнимательно слушал лекции по строению Упорядоченного в Академии. Он давно угадывал вокруг признаки умирания, но не помнил ни одного совета, что с этим делать, кроме как спешно покинуть мир, близкий к крушению. Это он и собирался сделать.

Всё когда-нибудь заканчивается. Похоже, пришла пора расстаться с Фессом, воином Серой Лиги, советником и другом Императора, как бы ни хотелось остаться. И нечего теперь сожалеть об упущенных возможностях.

Фесс врезался в ряды воинов-Дану, разя всех напропалую. Защита Деревянного Меча ослабла, вся мощь шла на то, чтобы противостоять Драгниру. Фесс не останавливался, чтобы добивать врагов. Он целенаправленно прорубал себе путь к Носителям Мечей, не обращавшим никакого внимания на возникший хаос. Заклятье для переноса в Долину, намертво вбитое в память мудрыми наставниками, он держал наготове.

Истоптанный снег, напитавшийся кровью, скользил под ногами. От бунтующей магии пробирала дрожь. Кажется, раз или два он пропустил удар. Один пришёлся в бедро – Фесс вскрикнул, но не остановился, хотя каждый шаг причинял боль.

Он уже почти добрался до цели, когда какая-то странная пара — старик в клоунском костюме и девочка с огромным фламбергом — вмешалась поединок. Они выхватили Мечи. Фесс видел, как сразу несколько копей пронзили тело клоуна. Девочка приняла страшный удар гномьей сариссы, но не выпустила рукояти Драгнира и не прервала заклинание. Фесс уловил знакомую магическую структуру переноса и вплёл нить Силы, поддерживая её.

Никто не понял, что произошло. Вокруг них троих взметнулся столб тёмного пламени, земля вздрогнула и покрылась трещинами. Гномы и Дану, безрассудно бросившиеся в пламя, чтобы спасти Мечи, сгорели в прах. И когда пламя опало, на иссушенном пятачке земли метра три в диаметре не осталось никого и ничего. Мечи покинули этот мир.